Читаешь его трогательные, берущие за душу строки, порой солнечные, порой грустные и поражаешься способности и умению так проникновенно выразить, так прочувствовать, что порой комок в горле.
Его поэзия – это всегда радость открытия. Это вся щедрость души русской. Это редкая способность одарить сполна теплом души своей. Ни нотки фальши вы не найдёте в его стихах, всё на пределе искренности и чистоты. И не случайно, он по праву всегда может сказать: "Честь имею!", ибо для него святые слова – честь, долг, совесть – доминанта всей его жизни. И как девиз звучат его слова:
"Для спасения важно условие —
По – людски и по совести жить".
Сергей Бережной,
Секретарь Союза писателей России.
Часть первая
Голоса друзей
Голоса друзей
Памяти Николая Старченко и Владимира Павлова
Голоса друзей моих всё дальше —
Свой приют последний обрели.
Ни упрёка и ни слова фальши
Мне они оставить не смогли.
Воевали, слушали Кобзона,
Поднимали в море паруса.
И теперь, наверное, резонно,
Я их не услышу голоса.
Голосов друзей моих не слышно.
Не подали первый раз руки.
Как-то неожиданно всё вышло,
Вышло как-то всё не по-людски.
В день рождения
Ждал друзей, но оказалось,
Что друзей-то не осталось.
Разбросало по земле,
Поизнежило в тепле.
Ну, а тот, кого считал
Я врагом, врагом не стал.
Отыскал нежданно дом
И напомнил о былом.
– Поздравляю! Извини!
Если можешь, не гони…
– Заходи, – сказал ему, —
Что припёрся, не пойму?!
Посидели, все сказав,
Я вдруг понял, был не прав.
Я сказал: «Не уходи,
Все, что было, позади!».
Ждал друзей, но оказалось,
И врагов-то не осталось.
Зря?
Вернисажи на Арбате,
Нищета внутри страны…
И за это дрался батя,
Мёрз в окопах полвойны?
Зря, представленный к награде,
Но её не получив,
Без руки вернулся дядя,
И сосед остался жив?
Зря лежат на поле брани,
Сжав два русских кулака,
Оба деда из Рязани,
Два рязанских Василька?!
Русская дворняга
Он пьянел, заказывал закуски,
Прогонял дворнягу от стола,
Но, когда послал её по-русски,
Никуда собака не пошла.
От него не сделала ни шага,
Бей, любезный! Что мне? Не умру!
Русская бездомная дворняга
Злобу принимала за игру.
Он храпел, она лежала рядом,
Наблюдала искоса за ним.
И почти что человечьим взглядом
Был, уснувший замертво, храним.
Молча стол в объедках созерцала,
И когда проснётся он, ждала.
Не взяла ни хлеба и ни сала,
Ничего без спросу не взяла.
Встал мужик, шатаясь да икая,
И пошёл от пьяного стола,
И за ним, послушная такая,
Русская дворняга побрела.
Здравствуй, любимая!
Еду, волнуясь, к тебе опять
С тёплого пляжа Крыма я.
Ты, как всегда, не ложилась спать.
– Здравствуй, любимая!
Смотришь в лицо мне во все глаза,
Бойкая, неисправимая.
Я прохожу на бездонный вокзал!
– Здравствуй, любимая!
Многоязычие, плач, как вой,
Давка непроходимая.
Но различаю я говор твой.
– Здравствуй, любимая!
Я задыхаюсь, и я зову
Женщину, пусть и мнимую.
Дайте пройти и обнять Москву!
– Здравствуй, любимая!
«– Как живёте…»
– Как