– Что больше всего запомнилось?
– Южный Крит.
Янис одобрительно кивнул. Они обменялись дружелюбными улыбками и замолчали. Приближался пункт сбора пошлины за проезд по скоростной трассе.
«Не думать о ней, не думать о ней, не думать о ней», – мысленно повторил Константин, и это заклинание, ставшее уже привычным за истекшие сутки, помогло ему не задрожать всем телом, когда сидящая сзади Алина протянула руку и слегка поскребла его ноготками по плечу.
– Костя, у тебя осталась питьевая вода?
Повернувшись насколько было возможно, он протянул ей пластиковую бутылку. Встретил взгляд серо-зеленых глаз и слегка улыбнулся. Ни к чему не обязывающая улыбка – быть приветливым, быть галантным, – чтобы ей даже в голову не пришло, что едва знакомый мужчина, случайно оказавшийся в составе группы, уже раз двадцать мысленно изнасиловал ее. Изорвал в клочья белую батистовую блузку с коротким рукавом, просвечивающий сквозь батист лиловый бюстгалтер, короткие джинсовые шорты… кхм.
Константин достал из нагрудного кармана рубашки солнцезащитные очки, купленные в Duty Free Домодедово, водрузил на нос. Откинулся на спинку сиденья, вздохнул и закрыл глаза. Выбирать их ему помогала Алина – именно тогда они впервые разговорились. Если можно назвать разговором все эти «вам хорошо», «нет, мне кажется, тонкая металлическая оправа больше подходит к вашему лицу», «никогда не носили ничего подобного?.. почему же?..», «да, эти современные облегченные линзы очень удобны» можно назвать разговором. Потом пришло время грузиться в самолет, где они оказались разделены проходом, по которому бортпроводницы непрерывно катали тележки то с водой, то с едой, то с товарами беспошлинной торговли, и Алина только однажды обратилась к Константину с банальным вопросом который час.
Этот первый вечер в Салониках – номера по соседству, балконы разделены перегородкой из толстого матового стекла, но если подойти вплотную к ограждению, вполне можно обменяться впечатлениями о раскинувшемся внизу древнем городе, освещенном холодным электрическим светом фонарей и витрин, – и ее тихий смех в ответ на предложение прогуляться по карнизу, и смущенные улыбки, обнажающие белую полоску зубов над целомудренно запахнутым белым же шелковым халатом-кимоно, и любопытные взгляды из-под ресниц… Что же она сказала?
«Иногда мне кажется, что я проживаю чужую жизнь, не свою. Жизнь персонажа, созданного моим собственным воображением. Да, воображение мое, но жизнь – нет».
«Персонаж, созданный вашим воображением, – это набор ваших представлений о себе? Образ себя?»
«Роль, которую я играю. Но кто я в действительности?»
«Нельзя увидеть себя изнутри. Оценка всегда подразумевает дистанцию».
«Знаю. Что же делать? Обратиться за помощью к другому человеку? Но где гарантия, что он воспринимает меня такой, какая я есть? И что ответом на мой вопрос не станет описание образа меня, но только созданного его воображением? Набор его представлений обо мне».
«Обратиться к другому – хорошая мысль. Но только не за тем, чтобы он рассказал вам кто вы, а чтобы в процессе общения каждый из вас узнал кое-что о себе».
Мерцающий слева залив Термаикос. Воздух, насыщенный морской солью. Все средиземноморские города имеют этот особый, неповторимый запах, в котором испарения от прогретой солнцем земли смешиваются с морскими ветрами и ароматами душистых трав. Угловой балкон соседнего здания, где цветет пышным цветом розовая герань – мысленно Константин окрестил ее «мечта тети Нюры», – и после того, как увидишь однажды такую герань, называть геранью убожество, произрастающее в горшке на подоконнике московской квартиры, просто язык не поворачивается. Звезды, близкие как нигде и никогда раньше, напоминающие о беспредельности космоса и ограниченности человека.
«Позвоните мне утром, пожалуйста. Я боюсь проспать».
«В восемь?»
«В четверть девятого».
«Так вы сова?»
И снова этот смех, сконфуженный и одновременно шкодливый – смех круглой отличницы, примерной девочки, застигнутой за просмотром порнографического журнала.
«Вы про то, что все люди делятся на…»
«…сов, – подхватил он, – которые поздно ложатся и поздно встают; жаворонков, которые рано ложатся и рано встают; и дятлов, из-за которых совы рано встают, а жаворонки поздно ложатся».
«Значит, дятлом сейчас работаю я, а завтра с утра ваша очередь».
«Договорились».
Лежа без сна на широченной кровати, двуспальной по всем параметрам и тем не менее установленной в одноместном номере, он смотрел на полоску ночного неба между неплотно сдвинутыми портьерами, и пытался представить, что делает сейчас девушка на такой же кровати за стеной. Изящным движением плеч скидывает шелковый белый халатик, ныряет под легкое пуховое одеяло, протягивает руку, чтобы выключить ночник. Или читает при тусклом желтоватом свете, придающем