До поры до времени мы с моей тезкой Полиной Котовой просто знали о существовании друг друга, не больше. Но потом преподаватель поставил нас в одну сценку, и волей-неволей пришлось начать общаться, тем более, что сюжет предстояло придумать нам самим. Ситуация была неловкой – Полина маленького роста, а я, наоборот, высокого. Из этого факта, честно говоря, и проистекали все мои комплексы, с которыми я отважно решила сражаться с помощью актерского мастерства.
Видимо, наш преподаватель – великий и ужасный Марк Григорьевич – заметил, из-за чего я все время «зажимаюсь», как это называется на профессиональном актерском жаргоне. Вот и решил помочь в борьбе радикальными методами, поставив меня в максимально неудобное положение рядом с Полиной, макушка которой едва доставала мне до плеча.
Конечно же, я предсказуемо изображала маму, а она – мою дочку, и это было вдвойне унизительно. По сценарию мини-пьесы мы с ней шли по улице и встречали моего бывшего, Полинкиного отца, которому я не разрешала с ней видеться, а он очень хотел – прямо дня не мог прожить, не увидев дочку. Мы с ним выясняли отношения, а Полинка разрывалась между нами, не желая обижать ни маму, ни папу. А потом я уходила, гордо подняв голову и таща «ребенка» за собой, типа, я ничего не простила и не готова пожертвовать своей гордостью даже ради ребенка.
Такой вот был странный сюжет. Папу играл флегматичный и немногословный Славик – в этюд разрешалось привлекать других учеников. К счастью, Славик был достаточно высоким для того, чтобы составить мне пару – хотя бы и только сценическую. В остальном же мы с ним были абсолютно равнодушны друг другу, и это тоже мешало – Марк Григорьевич все ругался, что между нами не чувствуется никакой «химии», и совершенно непонятно, как при таком раскладе мы вообще ухитрились пожениться. Нам и самим это было неясно, но в подробности мы предпочитали не вдаваться, чтобы не нарваться на что-нибудь похуже.
В общем, преподаватель был нами недоволен. Марк Григорьевич говорил, что нам следовало выбрать другую тему, более актуальную в нашем возрасте, и играть своих ровесников, а не людей в возрасте наших родителей. Якобы эти взрослые проблемы нам абсолютно неинтересны, поэтому изображаем мы их совершенно неубедительно. А на начальном этапе обучения стоит выбирать героев не на сопротивление, а, наоборот, максимально близких к себе по характеру и прочим склонностям, ведь по системе Станиславского главный принцип актерской игры – «я в предлагаемых обстоятельствах».
Мы добросовестно пытались придумать сюжет из жизни наших сверстников, но, как назло, никому ничего в голову не приходило. Разве у нас кипели «страсти в клочья»? Что такого увлекательного происходило в нашей жизни, чтобы сделать из этого этюд? Нет, конечно, происходило много чего, только вот сценического воплощения это многое явно было недостойно.
Если бы Полина была парнем и ей досталась роль моего сыночка, я бы этого просто не пережила и точно ушла из студии. Марк Григорьевич, похоже, это почувствовал и не стал подвергать мою неокрепшую детскую психику таким травмам сразу, хотя кто знает, какие у него дальнейшие планы. Парней у нас в студии негусто, а высокорослых и того меньше, считай, один Славик. Не могу же играть в паре исключительно с ним одним.
После несколько репетиций мы с Полиной привыкли друг к другу, можно сказать, сроднились, и однажды она сказала:
– Приходи в субботу ко мне на день рождения.
«А кто еще будет?» – растерявшись, едва не ляпнула я, но вовремя вспомнила книжку по этикету, рекомендовавшую не задавать подобных вопросов.
Она, наверно, владела телепатией и ответила на незаданный вопрос:
– Все свои придут, ребята из студии.
Удивительно – не замечала, чтобы Полина водила с кем-нибудь близкую дружбу.
– И еще мои знакомые, – добавила она, опять прочитав мои мысли.
В этот момент я снова подумала, что она меня жалеет. Конечно, если она обладает телепатическими способностями, ей ничего не стоит узнать обо всех моих комплексах! Шутка, конечно, надо смотреть на вещи реально – видимо, моя скованность и неуверенность в себе настолько сильны, что бросаются в глаза даже незаинтересованным лицам.
С другой стороны, приглашать на день рождения неинтересного тебе человека просто из жалости тоже странно. Видимо, Полина, добрая душа, решила меня поддержать, будто не понимая, что вечер в незнакомой компании – то еще испытание. Может, правда, мне там удастся подсмотреть любопытную сценку с участием ровесников и использовать ее в этюде?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой