Я поворачиваю голову, прижимаясь щекой к холодному камню. Окна в коридоре большие, но выходят они на "глухую" стену соседнего здания, и с пола видно только эту стену и небо. Серое небо. Вечер? Утро? Просто плохая погода? Наверное, все-таки вечер, потому что в институте никого…
Институт! Сама не знаю, почему это слово меня беспокоит. Слово как слово. Но есть в нем что-то такое, что заставляет меня ползти вперед. Выбираться… надо выбраться, пока никто не пришел. Не нашел меня.
Никто меня не ищет! Защипало глаза и щеки – слезы, внезапные, горячие, соленые. Никому я не нужна. Ни-ко-му. Совсем. Кроме… Я пытаюсь поднять голову – аж шея дрожит от усилия. Не получается. Тогда я скашиваю взгляд на ноги. Назад. В том конце коридора темно и пусто. Никто не идет по моему следу. Но это ненадолго.
Надо выбираться. Я запрокидываю голову: впереди лестничная площадка, а за ней точно такой же коридор. Может, я сумею съехать вниз по перилам? Только вот не знаю, куда я… приеду.
Часть первая
Институт магических феноменов
День подходит к итогу. Послушай:
Сон котенком крадется по крыше,
Синеокий чернильный котенок
Скоро станет матерым котом.
Изловчится, на форточку вспрыгнет,
Тенью в ноги к тебе заберется,
И свернется клубочком, прогонит
сны дурные и недобрых людей.
Н.Караванова
Глава 1
Парк запутанных дорожек
Агата очень боялась идти к Димитрову в больницу. Даже позвонить не решалась. Сначала хотела навестить Максима, своего телохранителя, но и Келдыш и бабушка, как сговорившись, запретили это делать. Агата поняла, что не очень-то он хочет ее видеть. А вдруг и Славян тоже? Хотя это смешно, они же с ребятами его вылечили! Но ведь в больницу он попал из-за нее. И неизвестно, вернется ли к нему огненная магия. А если – она вспоминала рассказ Келдыша о детях, которых родители после войны водили к Слухачам – его тоже «выпили досуха»? Лучше, конечно, было заявиться к Димитрову всей толпой. Но у интернатовцев (всех, кроме нее) помимо обычных школьных начались еще и экзамены по магии, и Божевич решительно запретил выходы в город, особенно их сумасшедшей компании. Это не она, это директор так их назвал.
В общем, Агата все раздумывала и колебалась – пока не явился Келдыш и не предложил сопроводить ее в больницу. Она не сумела придумать уважительную отговорку и теперь плелась рядом с ним по больничному парку. Где-то здесь со Славяном гуляет мама Димитрова. Агата надеялась их просто не найти – ведь парк такой большой! – но чтобы Ловец кого-то не нашел…
– Вон они, – Игорь показал на женщину, катившую по аллее инвалидную коляску.
Агата испугалась:
– Он что, не может ходить?
– Просто еще слишком слаб. Добрый день!
Димитрова вскинула руку, заслоняя глаза от солнца, и заулыбалась:
– О, Игорь, вы снова пришли? Здравствуйте-здравствуйте!
Агата вопросительно поглядела на Келдыша:
– Снова?
– Я тут бываю. Иногда, – бросил тот на ходу.
– И Агата тоже! – продолжала мама Славяна напряженно-оживленным голосом. – А мы уж думаем: что-то нас одноклассники не навещают?
– Экзамены, – виновато пробормотала Агата.
Келдыш подошел первым, пожал руку Димитрову.
– Здравствуйте, Славян. Я принес тренажеры для рук. Оставил в вашей палате.
Он со всеми на «вы». Даже с маленьким Зигфридом-Водяным.
– А как…
– Там есть инструкция, но первое время может понадобиться чья-то помощь.
– Сам справлюсь!
Знакомые агрессивные интонации в хриплом голосе. Агата слегка взбодрилась: может, все не так уж страшно? Увидела темную кудрявую макушку Славяна – он пытался выглянуть из-за спинки кресла.
– Мориарти?
– Да, – Агата подошла и пробормотала неловко: – Привет, Слав.
– Привет.
Выглядел парень нормально. Ну, почти нормально – если не обращать внимания на теплый больничный халат, бледное лицо и бледные губы. Руки расслабленно лежали на подлокотниках. Димитров сощурился на нее, опять сказал:
– Привет.
Агата покосилась на взрослых: отойдя в сторону, те что-то тихо обсуждали.
– Ну ты… как?
– Нормально. А ты?
– Нормально.
Он помолчал.
– Совсем-совсем