Когда мы готовили к выпуску томик, который вы держите в руках, издатель напомнил мне, как возникла идея: рассуждая в дружеской беседе о вязкости «Братьев», я ляпнул, что сейчас стал бы их читать только за деньги. Вот если мне закажут сделать сокращенный вариант… Звучит нагло, пьяно, расхристанно, но я привожу здесь этот анекдот из литературного быта, потому что звучит он и вполне по-достоевски. «Покажите вы русскому школьнику карту звездного неба, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною» – это ведь именно из «Братьев Карамазовых». Тогда и возникла идея создать сокращенный вариант романа. Работа, к которой мы привлекли Юлию Беломлинскую, шла в три этапа. На первом, концептуальном, было решено, какими именно пластами романа можно пожертвовать целиком или почти целиком. То, что к сокращению приговорили почти все религиозные моменты, не означает нашей нелюбви к «высоким» вопросам. Мы решились на такой шаг, поскольку Юля была уверена, что справится с задачей сохранить при секвестировании церковной тематики этическую ауру произведения – и на втором этапе, посвященном исключению больших массивов текста, это, на мой взгляд, действительно удалось. Третий этап заняла весьма нудная и на первый взгляд техническая, но по-своему тоже творческая работа: я выкорчевывал мельчайшие единицы текста, отдельные слова и кусочки предложений, наречия, междометия и частицы, стараясь придать – в силу своего наверняка несовершенного разумения – молодую упругость слегка поодрябшему письму.
В конце такого рода заметок принято добавлять: «О результате судить читателю», но справедливее сказать, что по-настоящему судить вправе кто-то другой – дух ли любимого автора, высшие ли силы, точных слов тут не подобрать. Стоит лишь сказать в свое оправдание: книжка потеряла много букв, но ни одной лишней не приобрела, а дух свой, хочется верить, сохранила целиком.
Предисловие Юлии Беломлинской
Адаптация классики – тема серьезная. Раньше адаптация происходила в двух случаях: во-первых, адаптация для школьников, то бишь детей и подростков, во-вторых, адаптация при переводе. Тут важно понять, что мы давным-давно читаем зарубежную классику в адаптированном виде – того же Шекспира. А они давно читают в адаптированном виде наших гениев – того же Достоевского. Бывает и адаптация для взрослых русскоязычных текстов – литературных памятников, но это скорее все те же переводы с древнеславянского.
А вот адаптация для взрослых сравнительно современных классиков – всегда конфликтная тема. Наш сокращенный вариант «Братьев Карамазовых» предназначен для людей с рассеянным вниманием. В современном мире все чаще и чаще встречается такой диагноз; обилие информации оказывается непосильным для все большего и большего человеческого поголовья. Наши головы – те же компы. И у нас там какие-то диски. И на них память. Места на дисках не хватает, мы начинаем зависать. И реакция на это у людей со здоровым инстинктом самосохранения – не читать то, что читать слишком сложно (ну, у кого-то – не читать вообще, но таким уже ничем не поможешь).
Многие современные люди с трудом продираются сквозь классику, сквозь тот самый «листаж», который гнали наши гении, зарабатывающие литературой себе на жизнь: ежемесячно в журнал сдается глава, дальше деньги получены, потрачены – и надо срочно писать следующую главу. А платят за количество знаков. И гений строчит огромные монологи, вставляет многостраничные описания природы.
При этом никакая рука редактора рукописи не касалась. Русский роман XIX века – это девственные джунгли. И некоторые люди, с ранних лет приученные читать, конечно же, смело входят в эти джунгли и нормально там ориентируются. Но есть и наши дети, те самые девяностики. Компьютерное поколение, загруженное информацией по самые макушки. Им отечественная классика не под силу.
В итоге «Братья Карамазовы» оказались достоянием современных «монахов», то есть элитарных, почти профессионально читающих интеллектуалов.
Так не должно быть.
И поэтому мы сделали сокращенный вариант романа Достоевского.
Пройдя всю книгу строчка за строчкой с карандашом в руках и стараясь не потерять ни одного драгоценного слова, я довольно легко смогла отказаться от одной трети текста.
Что это была за треть? В основном, фирменная достоевская лихорадочная «говорильня».
Истерическая говорильня происходит в романах Достоевского по двум причинам.
Во-первых, он рассматривает героев в специальные моменты их жизни и судьбы, в моменты экстремальные и поэтому ведущие к экзальтации, к нервному срыву, к той самой истерике. Например, ситуация Мити Карамазова: без денег, с долгами и при этом запутавшись сразу в двух любовных треугольниках, из которых