Пожалуй, они правы, помещая любовь в книги, – спокойно думал он. – Пожалуй, только там ей и место[1].
Еще одна песня, и все закончится, Но я не собираюсь петь вам о девушке, Я не собираюсь петь вам о девушке… Я собираюсь петь вам о девушке, От нее и до Вечности
Виа Джустиниано
Было на удивление холодно, ледяной воздух со всего маху ударил мне в нос. Но пришлось все же выйти на улицу. Я засунул руки в карманы и плотнее запахнул пальто. Стоило отойти от вокзала, как начался дождь. Я, как обычно, пришел слишком рано и теперь ждал, спрятавшись под навесом на автобусной остановке. Мимо торопливо проходили люди, пряча глаза под зонтами, и только памятник Данте, серый, как небо, неподвижно стоял на своем месте. Я потопал ногами и закурил, дым царапнул горло, и я выбросил сигарету. Руки невозможно было вытащить из карманов. Я ждал. Мэри и Макс. Ее я знал всю жизнь, а его – с тех пор, как они стали встречаться, он, как и я, любил выпить, так что мы быстро сдружились, часто болтали за барной стойкой. Мэри позвонила и сказала, что они переезжают в Братиславу, мне показалось правильным прийти попрощаться лично.
Я заметил, как ко мне подходят двое, и сразу подумал о плохом. Опустил взгляд.
– Можно тебя всьего на минуточку? – обратился ко мне первый.
– Мы мормоны и вьерим в Бога. Ты вьеришь в Бога? – спросил второй.
Оба были в белых рубашках, желтых галстуках и черных пальто.
Они объяснили, что приехали из штата Нью-Йорк, их зовут старейшина Бергер и старейшина Фрэнсис, они уже шесть месяцев в Неаполе и по вторникам и четвергам проводят бесплатные занятия по английскому языку. Пригласили меня.
– Виа Ареначча, 62, – сказал на прощание старейшина Бергер, пожал мне руку, вручил листовку, улыбнулся, и оба удалились.
Я ждал.
Когда они пришли, я обнял Макса и поцеловал Мэри в щеку. Мы решили поесть пиццы и сели за уютный столик недалеко от печи.
– Итак, Братислава? – спросил я.
– Так уж получилось, – ответила Мэри.
Одна фирма там искала сотрудников со знанием итальянского, чтобы вести по телефону переговоры с клиентами из Италии, предлагала годичный контракт, который впоследствии мог стать бессрочным. Плюс к этому – бонус от словацкого правительства, потому что они приезжают на уже гарантированные рабочие места.
Три пиццы – две «Маргариты» и одна «Маринара», кока-кола и две большие бутылки пива «Перони».
– Это для начала, – сказал Макс официантке, та улыбнулась. Потом обратился ко мне: – А ты? Как жизнь, чем занимаешься?
Я ответил, что рассылаю резюме, погода слишком холодная, а больше в моей жизни ничего не происходит. О том, что пытаюсь писать рассказы, не сказал.
– А на корабле больше работать не хочешь?
Я ответил, что не хочу, поднял бутылку пива и чокнулся, чтобы сменить тему.
Принесли нашу пиццу, и она оказалась просто отвратительной.
– Отличная пицца, – заявил Макс.
– Моя тоже, – сказал я, чтобы не выглядеть занудой.
За едой мне рассказали, что в Братиславе сейчас семь градусов, а к их приезду будет еще холоднее, что они уже нашли жилье, две комнаты, недорого, и наконец у них появились деньги, чтобы уехать и жить вместе. Они казались такими счастливыми и красивыми, пока делились со мной своими планами.
– А как у тебя с женщинами? – спросил Макс.
Я ответил, что завязал с ними – слишком дорого обходятся.
Мы посмеялись. Потом Мэри встала и пошла платить.
Мы вышли на улицу и отправились на поиски солнца, но так и не смогли его отыскать. Переулки сжимали нам горло, но не причиняли вреда. Мы зашли в бар, и я предложил ребятам кофе. Себе взял «Уникум».
– Приезжай, когда захочешь. Даже если квартира будет вот такой крошечной, – Макс сложил пальцы колечком, поднес к правому глазу. – Для тебя местечко всегда найдется.
Мэри согласно закивала.
Не хотелось бросать их там, вот так внезапно. Мы вместе дошли до станции метро «Толедо», люди все так же быстро проходили мимо, магазины были открыты, продавщицы стояли в дверях и курили, чтобы убить время. У эскалатора я обнял и поцеловал обоих. Пожелал удачи и сказал, что буду вспоминать их каждый раз, когда замерзну. Они спустились на эскалаторе, я выбросил сигарету. Светящийся термометр на виа Пиньясекка показывал два градуса. Я ускорил шаг, прошел через турникет без билета. На платформе было полно народа.
Я стоял, окруженный незнакомцами, и думал, что ни разу в жизни не рассматривал вариант уехать, даже в теории.