«Какая в этом году сырая осень», – пронеслось у девочки в голове. Она медленно провела тонкими озябшими пальцами по мокрым листьям. Они ещё даже не пожелтели, а уже зелёные начали опадать. Их было совсем немного, но от сильного холодного ветра они покинули деревья чуть раньше положенного. Маша медленно водила по ним пальцем, сама не зная, зачем она это делает.
Маша чувствовала, что замерзает, но ничего не хотела с этим делать. Наверное, она сама уже не знала, чего хотела. Вернее, не видела смысла ещё чего-то хотеть после всего, что произошло. В голову приходила мысль не вставать с земли вообще. Замёрзнуть и сгинуть в этом пригородном лесу. Остыть и забыть всё. Скоро выпадет снег, её тело прикроет, и всё будет кончено…
Но даже такой выбор она не могла сделать. Самоубийцей Маша никогда бы не стала. Она считала, что это самый глупый выбор, который может сделать человек. «Это верх тупости, – говорила она, – кому и что можно доказать, сознательно уйдя из жизни? Другим людям? Да ладно, большего заблуждения и быть не может! Будем честны хотя бы сами с собой. Ну, кто-то поплачет, кто-то даже, может быть, будет долго убиваться. Но ведь это будут близкие люди – стоит ли кончать с собой, только чтобы заставить, к примеру, родителей, так мучиться? Это неадекват какой-то. Остальные, вроде бывших парней или злобных учителей, вообще особо не расстроятся. Сам самоубийца просто лишит себя жизни и потеряет возможность узнать, что в ней могло бы быть, если бы он не ступил!»
Маша всегда в этом вопросе была очень категорична. И ещё она была уверена, что все самоубийцы обязательно попадут в Ад. А одно дело – немного нагрешить, а другое – самому всё испортить и в этой жизни, и в той. «Какой толк может быть в этом, не понимаю. Это даже не человеческая слабость, это глупость. Вот так решаешь всё закончить, и сразу подтверждаешь, что совершаешь какой-то невероятный идиотизм. Хочется быть идиотом?».
Православная Маша больше всего боялась попасть в Ад. В аду она уже пожила и на земле. Зачем же умирать, чтобы снова туда вернуться на Небе? Маша очень хотела в Рай. Хотела света и порядка. Хотела видеть добрых людей, хотела улыбаться, хотела перестать жить в страхе. С этими мыслями она начала шевелиться и подниматься. Кисти совсем окоченели, Маша стала их растирать и пытаться согреть дыханием. Её жёлтая текстильная куртка почти промокла и испачкалась. Она накинула сырой капюшон на голову и попыталась подняться. Получилось плохо. Ослабленные от долгого бега и холода ноги почти не слушались. Маша встала на колени и стала резко поворачивать туловище из стороны в сторону. Становилось лучше и даже немного теплее. Наконец она поднялась с земли и начала резко сбрасывать кисти рук вниз. Как будто стряхивать их. В школе на уроке ОБЖ учитель рассказывал, что это лучший способ быстро согреть руки. Школа… Эх… Одноклассники сейчас пьют чай дома. Уроки, конечно, уже закончились. Сегодня ведь вторник?.. Да, вроде вторник. Сегодня у них были уроки толерантности и сохранения здоровья. Любимые уроки Маши.
Школьная программа в 2083 году была основана не только на знаниях математики и языков. Науки серьёзно подвинулись, уступив место другим дисциплинам. Например, был урок правильного внешнего вида, урок вежливости и самоограничения, урок по борьбе с зависимостью. Последний был особенно необходим и в то же время отчасти смешон. К 2083-му году самой большой бедой всего мира стала зависимость. Люди разучились радоваться, смеяться, думать, общаться без дополнительных «источников питания». Все ранее существовавшие спиртные напитки заменила Серебряная Вода. Она стала гораздо сильнее привычных сотни лет водки, самогона, виски, рома. Никто больше не пил ни красного вина, ни ликёров, ни вермутов. По силе воздействия Серебряная Вода оказалась напитком с беспрецедентной степенью зависимости. Великие учёные, вместо того чтобы изобрести-таки что-то путное, придумали новую отраву, очень приятную на вкус и очень вредную для человека.
Люди начали упиваться этой Водой. Привязанность к ней у большинства формировалась сразу. «Трезвые» люди стали практически нонсенсом. Пили утром вместо кофе, во время работы, в обеденный перерыв и, само собой, вечером. Чем чаще пили, тем реже могли без неё обходиться. Жесточайшая депрессия развивалась мгновенно без Серебряной Воды – сильнейшая агрессия после. Отец Маши начал употреблять, когда девочке было 4 года. Ему «повезло», что Серебряная Вода появилась только тогда, потому что многие сегодняшние ровесники Маши уже были зависимы. Организм отца несколько лет боролся за его разум, но в итоге сдался, и Виктор Михайлович пошёл по наклонной. Он бил жену и дочь, постоянно устраивал дебоши, ломал мебель, крушил технику. В один день утром отец снова выпил и начал душить дочь. Маша знала, что он очень любит её, что во всём виновата эта Серебряная Вода, но сути произошедшего это не меняло. Виктор Михайлович чуть не убил её. Перед глазами весь день стоял его дикий вид. Глаза побелели, покрылись стеклянной плёнкой, кожа покраснела, губы стали влажными, из них пузырились слюни. Он что-то громко орал, было непонятно, чем именно он не доволен, но это было невероятно страшно. Она ненавидела отца в этот момент. Она знала, что он может быть другим. Но всё равно между ней