– Извините, моё место у иллюминатора
– Извините, я привык, что никто не хочет видеть, как самолёт взлетает и садится, поэтому…
– Ничего страшного. Вы по работе или отдыхать? – спросил парень, усаживаясь на место и поправляя пиджак.
– К сожалению, по работе.
– А я отдыхать! – лицо собеседника озарила счастливая улыбка.
Алексей прикусил губу и отвернулся – впору позавидовать; но, в конце концов, зависть – плохое чувство.
– Дмитрий, – протянув ладонь, представился попутчик.
– Алексей.
Новые знакомые обменялись рукопожатием.
– Не люблю самолеты только из-за взлета. Дико закладывает уши.
– Я в таком случае глубоко зеваю, хорошо помогает, лучше, чем карамель, —ответил Алексей.
Взлёт: самолет разгоняется, Алексей слегка вдавливается в кресло. Через мгновение шасси отрываются от земли, самолёт набирает высоту, у Алексея слегка учащается сердцебиение.
– Боже, мои уши, —простонал Дмитрий, обхватив руками голову.
Взлёт прошёл успешно, в последний раз вздрогнули колёса шасси на бетонных плитах, и самолёт, совершив плавную дугу над аэропортом, начал быстро набирать высоту. Алексей достал книгу и погрузился в чтение. Он с детства плохо переносил полёты, даже в таких комфортабельных лайнерах, и сейчас он пытался отвлечься. Становилось лучше.
– Ого, что читаете? —спросил Дмитрий.
– Знаком ли вам Ремарк?
– Боже, да вы шутите ? Когда-то это был мой любимый писатель, хотя, наверное, и остался.
– Ну я еще не могу сказать, что он мой любимый писатель. Пока что я просто заинтересован его творчеством.
– Много ли вы прочитали? – спросил Дмитрий. Голубые глаза Дмитрия загорелись, и Алексей понял, что тот будет разговаривать всю дорогу и в тишине, которую он так полюбил, ему не удастся провести этот полёт.
– Недавно закончил прочтение «Триумфальной арки»… —ответил Алексей.
– Моя любовь к его творчеству тоже началась с неё, – понимающе кивнул Дмитрий, – затем прочёл "На западном фронте без перемен", "Возвращение", "Три товарища" и т.д. Прочел почти все его произведения, даже ранние, – ответил Дмитрий.
– У меня не так много свободного времени, как у вас, вероятно… – у Алексея опять начала кружиться голова. Он покрылся холодным потом, его подташнивало. Он торопливо отложил книгу и посмотрел в иллюминатор. Белые барашки облаков величественно проплывали мимо. Они казались очень близкими и мягкими, как пуховая перина. Алексей поймал себя на мысли, что совсем не прочь подремать на перинке из облака. Дмитрий отвернулся и уснул. Глядя на облака, Алексей думал, что это всего лишь обрывки плотного тумана, но желание опробовать их в качестве матраса никуда не делось. Алексей погрузился в приятную полудрёму, из которой его вырвал прозвучавший над ухом вопль. Сидящая сзади молодая женщина никак не могла справиться с расшалившимся сыном. На все потуги матери утихомирить его, он отвечал пронзительным визгом, от которого у Алексея мгновенно заломило виски. Чтобы отвлечься он воткнул в уши наушники и включил музыку.
– Ребята, как же хорошо, что вас придумали. Чтоб я без вас делал? – сказал Алексей. Он слушал спокойную музыку и не заметил, как уснул. Когда он проснулся, самолет готовился к посадке. Сильная тошнота, еда и напитки булькали в районе горла, голова раскалывалась, сердце вообще обрывалось куда-то вниз. Самолёт приземлился. Алексей вместе с Дмитрием вышли. Алексей вдохнул свежий воздух и ему сразу стало легче.
– Ох Дюссельдорф, наконец то прилетели, – сказал Дмитрий.
Парни отправились за багажом. Молодые люди обменялись номерами.
– Прощайте Алексей, —протянув руку сказал Дмитрий
– До свидания, – сказал Алексей и пожал руку.
Погода была прекрасной. Ласково светило солнышко. Алексей медленно прогуливался по городу. Исторических памятников и достопримечательностей очень много, все они свободны для входа. Он прошёлся по королевской аллеи. Это считается самой центральной улицей Дюссельдорфа. Потом Алексей посетил Рейнскую телебашню. Её видно в любой части города. Главная особенность смотровой площадки– наклонные окна.
На вечерний Дюссельдорф опускались сумерки. Город завораживал своей красотой. Он прошёлся по тихим улицам, над которыми в мареве разгорающихся фонарей помаргивали едва заметные звёзды, а после заказал такси и отправился в отель. Не задерживаясь в баре, он сразу прошёл в свой номер, бросил сумку у двери и лёг на кровать. Своим великолепием номер поражал: на стенах висели картины в потемневших, будто от старости, позолоченных рамах; мебель была белого цвета,