– Вы извините его. Это он от стресса.
Ругаться матом с момента смены власти стало делом обыденным. Страну кинули из развитого социализма, при котором брань осуждалась и пресекалась на любом уровне, в зародышевый беспринципный капитализм, где даже люди высокого государственного положения, и даже с общественной трибуны, не считали теперь зазорным ввернуть в разговор скверное словцо. По примеру руководителей страны народ тоже спустил родной разговорный со всех тормозов. И понёсся по стране мат во всех его формах и видах. Матерились изощрённо, зло, целыми придуманными фразами, даже предложениями, в которых из литературного оставались только союзы и междометия. Порой эти выражения звучали так вычурно или нелепо, что для их понимания пришлось издавать фразеологические словари. Матерились мужчины, женщины, подростки и даже дети. Старики, прожившие всю жизнь в почитании языка, вторили молодёжи, изрыгая хулу на правителей, времена и события. Бранились все сословия и социальные прослойки. Богатые матерились особо яро, опровергая аксиому «чем хуже жизнь, тем ниже уровень интеллекта». Люди ругались, окладывая себя крестом и оправдывая мыслью, что если никому не стыдно за тот кошмар, в какой ввергли народ, то почему самому народу должно быть стыдно за слова, какими он характеризует наступившую беду.
Ухов, сын преподавателей вуза, хотя и сохранил в себе привычку читать бывший «правдинский» журнал «Огонёк» с критическими статьями Валентина Коротича и рыскать по книжным рынкам в поисках «Красного колеса» Александра Солженицына, лаялся как последний дворник. Почти двадцать лет в бизнесе наложили неизгладимый отпечаток не только на речь Анатолия − от былой мускулатуры осталась лишь мощная шея. Жир покрывал тело и лицо мужчины, разменявшего шестой десяток, ровным и толстым слоем. Неохватное пузо торчало из-под майки, натянутой поверх трикотажных просторных шортов. Некогда широкоскулое лицо по форме и цвету стало похожим на дыню. Глаза смотрели напряжённо, на их белках часто выступали красные прожилки, признаки высокого артериального давления. Верхние веки провисли, нижние набухли, отчего взгляд был как бы с прищуром.
Услышав, что входная дверь за гостями закрылась, Анатолий вышел из большой комнаты, которая вот уже двенадцать лет служила ему одновременно спальней, кабинетом и приёмной. Коротко глянув на дочерей, он прошагал на кухню, недовольно выкрикивая на ходу:
– Надо было продолжать заниматься теннисом! Люди из аварий выходят с наименьшими потерями, а тут – с табуретки свалилась! Рухлядь.
От грубости отца Настя втянула голову в ортопедический «хомут». Раиса, чтобы «замолчать» тему о теннисе, напомнила про окрошку.
С тех пор, как в 1998 году Анна Курникова показала, каким может быть заработок спортсмена, теннисом на территории развалившейся страны стали заниматься все, кто мог себе это