И понуждает она плакать,
Что было – больше не иметь
И скоротечно умереть —
Дорога может стать и плахой.
Она – связующая нить
Меж городами и сердцами.
Где нет ее – и там ей быть.
Любить ее и не любить
Под голубыми небесами.
Она – экватор, полюса,
Она – окраина, калитка,
Сюжет банальный, чудеса,
Она – бессильная слеза…
Раздавленная она улитка.
Ее никто не победит,
И воевать с ней не пристало.
Она ползет. Она летит.
Она над пропастью стоит…
Она молчит. Она устала.
Она жила-была всегда,
Бог сотворил… разлуки… встречи…
Триумф… ненастие… беда…
И Вифлеемская звезда…
И Млечный Путь – дорога в вечность.
«Не тщитесь мысленно объять…»
Не тщитесь мысленно объять,
Что называем жизнью бренной,
Слова не смогут больше дать,
Хоть Богом посланный ты гений.
Она колеблется, плывет
Необозримою лавиной
И никого не признает,
И в том вовеки неповинна.
Она разрушит в миг один
И в миг один все восстановит.
То вот она в кольце рутин,
То вот уж Бесконечность ловит.
Лишь Млечный Путь ей по пути,
А мироздания иные
Зовут распахнуто светить,
Чтоб не кончались дни земные.
Жизнь вознесется высоко,
Жизнь шаг замедлит у порога…
Она вблизи. И далеко.
Ее неведома Дорога.
А церковь возвестит колоколами
Зимой боишься: лето не настанет,
А летом, что не кончится жара.
И вот уж ком соленый в горле стрянет,
И днями не выходишь со двора.
Сидишь в жилье, прикованный к экрану,
«Пророчествам» доверившись сполна.
Хоть в стенах, мол, я заживо завяну,
Или, положим, буря, иль война,
Подробностей дождусь я, фактов новых.
И ждешь. И о еде забыл совсем,
Такая ж обстановка у Петровых,
У Карповых…
Ох, как неймется всем:
Когда, когда конец-то белу свету?
Коль академики твердят – тому и быть!
Знать, в яви есть «сурьезные» приметы,
И миру грешному недолго жить!
А часом тем на воле, на просторе
За так мороз румянцы раздает,
И никакого бедствия и горя:
Буренка на гумне сенцо жует,
А воробьи мякину подбирают,
А солнце улыбается – в венце!
Как исстари снежинки вон порхают,
Красиво оседают на крыльце.
А было б лето… Да чего там было б,
Оно в свой срок согреет снова нас,
И на задворках серенькие былки
Так зацветут, не отвести и глаз!
А в просеках и на опушках блестки
Стрекоз и бабочек. И муравьев-трудяг
Отрадное кипение. И плесы
Водою поят ключевой коняг.
Сорви «оковы», телек – домовому
Забрось-ка на чердак! И дуй на снег!
Руби дрова, чтоб из души истома
Поганая ушла! А вызрел смех!
На лыжах до старинного кургана
Махни, ему на маковку залезь,
И ты увидишь восхищенно-странно
По-новому свою деревню, лес.
А летом (в свой черед оно причалит,
И в том ты сомневаться не моги!)
Ты облаков увидишь свет венчальный
Под оберегом радуги-дуги.
С натуры сочини о полдне песню
Или проведай поле в колосках.
«Эй, академик, – крикнешь, —
хоть ты тресни,
Твои все брехни не наводят страх!
Мою ты душу сроду не замутишь,
Могилу рыть себе я не пойду.
Не Нобеля, по «шнобелю» получишь,
Когда тебя в кунсткамере найду».
А церковь возвестит колоколами,
Что Боговы Земля и Небеса,
На всю вселенную Его лишь Знамя,
Его