– Утро доброе, Филипп Григорич, живы-здоровы? Спешу страшно, дел… – Валдомиро чиркнул себя по горлу оттопыренным большим пальцем. – Два билетика, будьте любезны.
Филипп Григорьевич, длинноносый, жердеобразный, суставчатый, собрал щечки в мелкие складки, сверкнул восторженно резцом.
– Ух, шаман! Ух, торопыга!.. – подмигнул заговорщицки: – Минута – терпит?
– Филипп Григорич, – Валдомиро повторил жест и выразительно закатил глаза.
– Айн момент! – Филипп Григорьевич крутнулся на стуле, порхнул и тут же образовался, но уже под руку с солиднейшим Жаном Габеном, пошептал ему что-то в седины, помял белую руку и, обращаясь к Валдомиро, ласково сказал:
– Угощайтесь, пожалуйста.
Валдомиро взял первый попавшийся пакетик лотереи «Спринт», оторвал пропистоненный кончик, скользнул по бумажонке равнодушным взглядом.
– Десять рублей, Филипп Григорич.
Жан Габен повел породистыми брылами и прогудел в малой октаве:
– Порази-и-и…
– Вот такое явление природы, хе-хе, игра тайных сил. Еще раз не рискнете?
– Воздержусь, пожалуй.
– Что ж, дело хозяйское. Осторожный вы человек, Лаврентий Николаевич. Впрочем, может, вы и правы – береженого бог бережет.
Валдомиро рванул второй пакетик.
– Опять двадцать пять! – с торжеством в голосе объявил Филипп Григорьевич. – Итого… не так уж и плохо, сударь мой!
Валдомиро сунул деньги в задний карман и заторопился.
– Ради бога извините, если что не так, наилучших вам благ, Филипп Григорич, лечу, лечу – дел навалилось!..
– Порази-и-и… дал же бог человеку. Вот, пожалуйте получить, – Габен со вздохом протянул лотерейщику две сиреневые бумажки, пожевал большими губами и твердо сказал: – За такой аттракцион и заплатить не жалко. Порази-и-и…
– Ах, деньги, – Филипп Григорьевич махнул рукой, словно отгоняя муху, спрятал четвертные в кожаное портмоне. – Не в них счастье, мне ли вам объяснять.
Жан Габен, большую часть жизни посвятивший оптовой перекупке сельскохозяйственных продуктов и прочей махинаторской деятельности, попыхтел, покачал львиной головой в знак согласия с мыслью Филиппа Григорьевича и поплыл по торговому залу, словно царь Салтан по своему царству.
Тысячу раз был прав хитроумный Филипп Григорьевич, восхищаясь удивительными способностями Валдомиро. Мотылек Валдомиро, легкомысленное и симпатичное существо, был несомненным гением по части лотерейного счастья. Своим талантом мотылек инстинктивно не злоупотреблял, и лишь только случай удовлетворял его скромные запросы, отлетал от вращающихся стеклянных барабанов прочь, прочь, чтобы порхать по цветущим клумбам со скромной петуньи на ароматную ночную фиалку (не с белоснежного ли лайнера «Александр Пушкин»?), оставляя достославному Филиппу Григорьевичу восторгаться, и завидовать, и