Его карман приятно оттягивали серебряники, а пузо, набитое варёной репой да свиными шкварками, благодарно урчало. Пена от крутой медовухи текла по немытой густой бороде, подёрнутой сединой, и оседала на старом зипуне, доставшемся от старшего брата, которого болезнь унесла четыре года назад.
– И шо? – рыгнув, Ладимир, здоровенный детина, прищурился. Ох, не нравился ему Хорвач, а и чего бы нравился, если у того язык – длинное помело. Любил торгаш приукрасить, особливо враками и всякими выдумками, чего кузнец, в силу прямолинейной натуры, не терпел.
– А то, – недовольно зыркнул на него рассказчик, – лекарку эту обвинили в том, что она местного князя в могилу свела! И не травками-муравками, а самым чёрным колдовством!
Толпа слушателей на этих словах охнула.
– Вот брешешь! – не преминул вклиниться кузнец. – Старого князя подранок в охоте на рог поставил, с тех пор рана та и гнила! – Ладимир оглянулся, посматривая на селян, но, не встретив ни одного одобрительного взгляда, махнул рукой. Чего с них взять – темнота.
Далёкое село, где у самой кромки непролазного леса и вырос трактир, прославилось тем, что здесь выращивали знатную на весь край пшеницу да овёс. Приготовления к зиме закончились, урожай собрали, делать особо нечего, поэтому народу набилось в злачное заведение сегодня порядком. Нравилось людям слушать россказни Хорвача холодными вечерами.
– Я-то и помолчать могу, – обиделся торгаш, делано отворачиваясь к огню, что, весело потрескивая, отгонял хмурость за окном. Сумерки спустились на Домну, сначала красным окрасив деревянные стены питейного заведения, а потом выпустив гулять по ним причудливые тени. Именно они заставляли суеверных придвинуться друг к дружке поближе.
– Что ты, Хорвач! – Хозяин кабака Гусак с улыбкой поставил на стол рассказчику новую порцию медовухи, а на Ладимира недобро покосился. Когда торговец приезжал с тракта, то у Гусака прибыль многократно вырастала. Кузнец же, хоть и был зажиточным селянином, так просто свои серебряники никому не отдавал. Заказывал мало, засиживался долго и проку от него, по мнению хозяина, чуть, о чем Гусак осторожно намекнул, кивая на уже давно опустевший кубок Ладимира. – А кому не нравится, так я не неволю…
Кузнец промолчал и хмуро отказался от добавки, но и покидать трактир не торопился, видимо, и ему интересно стало, чем же этот рассказ закончится.
– Так вот, – разом подобревший от подаренного напитка Хорвач продолжил, – стражники закопали лекарку за воротами кладбища, потому как священник наотрез отказался её отпевать. Знамо дело, князя-то сгубила диавольскими силами!
Толпа шумно выдохнула и, предчувствуя интересное, дружно набрала побольше воздуха, как перед глубоким нырком в холодную горную речку, что лилась шумным потоком рядышком с лесом.
Рассказчик тем временем продолжал:
– На следующий день служивые пришли воткнуть подготовленную гробовщиком табличку с именем, чтобы вся округа знала, кто там схоронен. – Тут Хорвач прищурился и, спрятав лукавую улыбку в усах, отпил из деревянного кубка.
Соседи со столов заворожённо потянулись к нему.
– И? – не выдержал кто-то из гостей.
– А могила-то пуста! – выдохнул на высокой ноте Хорвач, с удовольствием отмечая, как брякнулась у кухарки и разбилась тарелка, как всплеснула руками дочь конюха, Феодосия, пряча испуганное лицо в ладони, и лишь кузнец смачно сплюнул на пол.
Потом поднялся такой гул, что понять в нем что-то было сложно. На Хорвача посыпались вопросы; кто был глух на ухо, просил соседа повторить, о чем только говорили, и так по кругу. Ладимир того слышать более не хотел. Бесновался оттого, что верят этому брехуну. Ну как может быть пуста могила с хладным трупом? Враки все это. Не могут мертвецы ходить, словно живые!
Ладимир бочком пробрался к выходу, натягивая тулуп. Плотно захлопнул дверь за собою, отрезая себя от гама кабака и глупых односельчан. Затянулся свежим, без примеси еды воздухом, хмуро посмотрел на безлунное небо. Только кое-где рваные тучи позволяли подмигивать одиноким звёздам. Взгляд кузнеца двинулся ниже, охватывая макушки дубков да осин, что можно было разглядеть возле куцей ограды подворья. Поздняя осень дождями сорвала всю пожухлую листву с деревьев, оголяя скелеты. Ночью ударяли заморозки, а поутру лужи сковывала тонкая корочка льда. Со дня на день ожидали снега.
Слева в конюшне скрипнула дверь. Кузнец насторожился. Оглянулся, но народ, занятый Хорвачом, и не подумывал уходить, даже если бы приспичило по малой нужде. Уж очень нравились поздние посиделки за чаркой у Гусака. Надо сказать, кухня у него отменная и медовуха пенная, да такая крепкая, что после того, как переберёшь её, домой приходилось добираться ползком.
Тем временем кузнец зашёл в конюшню. Осмотрелся. Малая одинокая лампадка, что висела у самого входа, освещала парочку тощих кобыл хозяина. Лошади спокойно жевали овёс и сонно обмахивались хвостами.
В тёмном углу, где горой навалили