– Скорее всего, так действительно лучше. Но прошу вас – примените судебные санкции ко мне, – сказала она.
– Такой вариант не подойдет, доктор Монтклер. Совет директоров Шеффилдского госпиталя никогда бы этого не одобрил – и правильно бы поступил, – сказал один из юристов. – Подобное действие может поставить под угрозу репутацию целого отделения.
Это происшествие стало тяжелейшим испытанием для всего госпиталя. Врачи неонатального отделения и доктора отделения детской диагностики использовали множество новаторских методов, чтобы сохранить жизнь недоношенному ребенку. Многие из них были официально запрещены. Именно за это и зацепились убитые горем родители и подали в суд на госпиталь, решив хотя бы таким образом облегчить боль от потери ребенка.
Усугубляло ситуацию и то, что родители малыша Исаака были знамениты. Горюющие супруги угрожали поднять большую шумиху вокруг судебного дела, если Шеффилдский госпиталь не примет меры против виновника гибели, как они считали, их ребенка.
Стефани понимала страдания родителей. Всего несколько недель назад она сама узнала, что беременна. Страх за будущего ребенка и мысли о его потере сжимали ее сердце жесткими оковами. Тем не менее ни она, ни юристы госпиталя не могли убедить потерявших малыша родителей в том, что ребенка не удалось бы спасти ни Джейсону, ни любому другому врачу.
Репутация госпиталя пошатнулась. Выполняя функции частной клиники и медицинского научно-исследовательского центра, Шеффилдский мемориальный госпиталь удерживался на плаву лишь благодаря грантам и добровольным пожертвованиям.
Шеффилдский госпиталь входил в целую систему мемориальных частных госпиталей. Первый открыли в 1953 году в Голливуде и назвали мемориальным в честь ветеранов двух мировых войн. С тех пор во многих городах Соединенных Штатов открылись подобные госпитали, объединяющие научную работу и лечение пациентов в клинике.
Заговорил доктор Уилкинс:
– Стефани, совет директоров госпиталя рекомендовал назвать доктора Дрейка главным обвиняемым по судебному иску. Это наилучший выход из сложившегося положения, таким образом мы защитим сам госпиталь и послужим общему благу. У доктора Дрейка есть недостатки, но он один из лучших врачей-диагностов в мире. Его безупречная профессиональная репутация не пострадает от столь незначительного удара. И потом, мы готовы выплатить ему большую денежную компенсацию… – Доктор Уилкинс являлся не только казначеем совета директоров, он был другом семьи Стефани – даже присутствовал при ее крещении. И он как никто знал ее ахиллесову пяту. – Мы уже все заметили, как снизилось число пациентов в нашем госпитале. Грязное судебное разбирательство и ажиотаж в прессе вокруг звездной семьи, потерявшей ребенка, поставят под сомнение нашу профессиональную пригодность и приведут к снижению финансирования.
Стараясь не медлить, пока не передумала, Стефани подписала обязательство. Каждый из юристов встал и пожал ей руку, подтверждая тем самым окончание сделки. Стефани решила, что ей как можно скорее следует тщательно вымыть руки.
Юристы вышли из кабинета, а доктор Уилкинс задержался:
– Если честно, члены совета директоров и я беспокоились: не позволишь ли ты своим личным отношениям с доктором Дрейком повлиять на твое решение? Все будут рады узнать, что репутация Шеффилдского мемориального госпиталя для тебя важнее.
Несмотря на доброжелательность его слов, Стефани все-таки заметила нотки недовольства. Доктор Уилкинс говорил с ней слишком покровительственно, несмотря на то что госпиталь был вторым домом именно для нее.
Медиками в ее семье могли похвастаться обе линии. Мать Стефани была кардиологом, а отец – эндокринологом. И оба входили в состав правления госпиталя. Непосвященный человек мог поначалу решить, что Стефани стала заведующей отделением детской диагностики благодаря именно своим связям, а не опыту работы. Однако любой работник госпиталя легко разубедил бы его в этом. Стефани работала день и ночь, чтобы стать еще более компетентнее и доказать, что не зря занимает ответственную должность.
С другой стороны, те, кто знал штат ее сотрудников, ей не завидовали. Стефани была единственным заведующим отделением госпиталя, который мог справиться с Джейсоном Дрейком.
– Пусть они не волнуются. Я бы никогда не стала рисковать репутацией госпиталя ради личных целей. – Она помолчала, а потом сказала то, что было известно уже всем в ее отделении: – Мы с доктором Дрейком расстались.
– Совет директоров будет рад это услышать.
Стефани не поняла: доктор Уилкинс этими словами прокомментировал то ли ее преданность госпиталю, то ли расставание с доктором Дрейком? А может, и то, и другое? Рассудком Стефани понимала, что, даже предав Джейсона и запятнав его репутацию, она сделала правильный выбор, однако на душе у нее скребли кошки.
У нее засосало под ложечкой, словно ребенок запротестовал против жестокого обращения мамы с будущим папой. Да, от сомнительного дельца, которое Стефани провернула с юристами, во рту у нее остался явно неприятный привкус.
Стефани остановилась