– Снова на улице дождь, – с такими словами в дверях гостиной появилась печальная и, конечно же, промокшая до костей Леся.
Девушка выходила в сад, и вот результат ее прогулки. Течет с зонтика, течет с плаща, течет с волос, и даже на кончике носа повисла тяжелая противная капля.
И Кира, хотя отлично знала о внезапно прорвавшихся в середине июня небесах, охотно кивнула в ответ и подхватила:
– И не говори! Как с утра зарядил, так и льет без передыху! Ужас какой-то!
Леся с готовностью подсела поближе к Кире, протянула руки к теплу и бросила ответную реплику:
– Ну, и климат! Льет, всюду мокро, на улицу без резиновых сапог и зонтика и думать нечего высовываться.
– Мокро – это еще ничего. Главное, что холодно! Бр-р-р!
И Кира выразительно поежилась, покосилась на окно и пересела поближе к пылающему в комнате камину.
Погода на улице и впрямь была не летняя. Уже почти две недели каждый день шел дождь. Причем был ли он мелкий и ничтожный или мощный с громом и молниями, лил он одинаково упорно с утра и весь день. Вечером обычно случалась короткая передышка, часа полтора-два, никак не больше. Потом дождь принимался лить с прежней силой.
При этом Леся с Кирой одинаково подозревали, что передышку эту кто-то там злой и недобрый, завладевший властью на тучах, делает специально. Чтобы сначала, значит, дать людям надежду на то, что погода наконец исправится, а потом злорадно захохотать и надежду эту отнять. И чтобы опять дождь! И чтобы холодно! И чтобы мокро! И чтобы кости, зубы и коленки сводило от одного только взгляда на улицу!
– На свежий воздух и не выйдешь.
– Из дома и носа не высунешь.
– Даже и не говори мне об этом.
– Вот что значит Север.
– Да уж. Север – это тебе не юг.
Подруги снова переглянулись, и Леся начала вторую фазу их беседы, отработанную за эти дождливые дни почти до автоматизма.
– А вот есть же края, где дождь бывает даже в радость.
– Такие, чтобы солнце светило круглый год.
– И фрукты-овощи, какие душе угодно.
– И пляж!
– И чтобы теплое море плескалось в двух шагах от дома!
– Прелесть!
На этом вторая часть беседы заканчивалась. И каждая из подруг сидела какое-то время молча, набираясь сил для заключительной части беседы.
– И ведь живут же какие-то люди в таких благословенных местах.
– Какие-то? Обычные люди и живут.
– Нет, не скажи, мы вот, к примеру, там не живем.
– А нам с тобой что мешает? Купим домик у моря и будем кайфовать там, сколько душе угодно!
Когда эта фраза впервые прозвучала в стенах коттеджа подруг, то никто всерьез ее не принял. Кира сказала в шутку. И Леся шутку приняла. Улыбнулась и воскликнула:
– Скажешь тоже! Домик у моря! Это же каких денег такой домик должен стоить! Не забывай, мы с долгами по коттеджу только совсем недавно рассчитались.
Конечно, это все было так. Но чем дольше шел дождь, и чем больше набухала земля, и чем мрачней становились небеса без малейшей надежды на просвет, тем отчаянней подруги хотели удрать из этого мерзкого отвратительно-сырого климата куда-нибудь подальше к морю.
Кто-нибудь скажет, чего легче? Купи тур, поселись в отеле и кайфуй. Или сними на время апартаменты или даже тот же домик, виллу, если уж совсем по-крутому. И радуйся жизни на море, сколько тебе срок аренды позволит. Понравится, можно и продлить.
Однако подругам хотелось не совсем этого. Ведь временное жилье, оно на то и временное, чтобы чувствовать себя там временно, то есть в гостях.
– А я хочу, чтобы дом был моим. И чтобы я могла там делать все, что мне заблагорассудится, а не то, что хозяева мне разрешат. По паркету на шпильках бегать. Плевать на то, что в дырках весь будет. Мой пол, что хочу, то и делаю. И чтобы стены могла бы разрисовать хоть от пола и до потолка! Не потому что всегда мечтала это сделать, а просто, чтобы знать, что я могу, если приспичит, – сказала Кира.
У Леся были свои доводы в пользу личного дома. Обязательно дома, а не апартаментов каких-то там.
– Потому что жить в тесной квартире после собственного дома я уже не смогу. И я хочу, чтобы у меня был сад. Большой, зеленый, пышный! Хочу, чтобы в саду росло все, что душе будет угодно. Для моих экспериментов мне в нашем северном климате созданы слишком невыносимые условия.
Леся знала, о чем говорила. Из-за непрестанно льющегося с неба дождя у нее уже заболели луковицы изумительной красоты гладиолусов. И даже ирисы, которые обычно радовали ее своим пышным цветением, в этом году выпустили значительно меньше цветоносов. И даже те, что были, быстро поникли под непрекращающимся ливнем.
Глядя на их сгнившие венчики, Леся была готова рыдать от злости.
– И ведь главное, ничего не сделать! Ничего! Даже если