Как же определить «меру допустимого» в искусственном поддержании жизни? Очевидно, лишь всесторонним и тщательным анализом состояния пациента.
То же самое можно сказать и по поводу проблемы эвтаназии, относительно которой много лет велись споры как среди ученых-врачей, так и в широких общественных кругах. Избавить умирающего человека от лишних мучений, дать ему возможность уйти из жизни достойно – это значит помочь ему сохранить часть тех жизненных сил, которые понадобятся его тонкоматериальному комплексу при переходе в мир иной. Никаких нарушений кармических механизмов в подобных случаях не происходит. В конце концов, медицина призвана прежде всего облегчить людям жизнь, а тем самым и ее негативные кармические аспекты. В этом смысле эвтаназия является не «убийством» человека (заранее обреченного на тяжелую смерть), а именно облегчением его участи. Если же учесть, что смерти как таковой вообще не существует и в мире ином разумное бытие индивида продолжается, проблема эвтаназии не должна иметь столь мрачную и безысходную окраску, которая была поневоле придана ей многочисленными дискуссиями и рассуждениями.
Возвращаясь к проблеме клинической смерти, остается лишь добавить, что тайна этого загадочного состояния и связанные с ним практические проблемы реанимации будут разрешены лишь тогда, когда в медицине появятся приборы, позволяющие анализировать состояние не только физического тела человека, но и его энергетического, или тонкоматериального, комплекса. Когда настанут эти времена – трудно сказать. Несомненно одно: решению этой проблемы могли бы помочь эзотерические знания древности, основы которых были изложены в учениях теософии и Агни Йоги.
Самая страшная ошибка
Гамлет
…все кончено, Гораций.
Ты жив. Расскажешь правду обо мне
Непосвященным.
Горацио
Этого не будет.
Я не датчанин – римлянин скорей.
Здесь яд остался…
Рассматривая психоэнергетическую природу смерти, невозможно обойти молчанием проблему суицида. Что происходит с тонкоматериальной структурой человека в случае, если его уход из мира физического был вызван не естественной смертью, а самоубийством?
В своей многозначительной фразе Горацио намекает на известную в Древнем Риме традицию. Если один из неразлучных друзей погибал, другой, не желая расставаться с другом,