шей поэзии, высшего искусства. Он не может быть
художественным произведением, но он может быть
поэтическим произведением, как арабеск, как виньетка Тонни Жоано к «Дон Кихоту»
[1]. Если бы великий художник низошел, спустился до водвиля, его водвиль был бы шалостью гения, грациозною улыбкою прекрасной женщины. Предмет водвиля – страстишки и слабости, смешные предубеждения, забавно оригинальные характеры, анекдотические случаи частной и домашней жизни общества. Словом, когда водвиль не выходит из своих пределов и не заходит в чуждые ему сферы, когда он забавен, легок, остроумен, жив, он может доставлять очень приятное, хотя и минутное удовольствие и в чтении и на сцене. Таков водвиль французский, этот едва ли не самый вкусный и ароматический плод французской поэзии, французского ума, французской фантазии и французской жизни, после песни, которой представитель Беранже. Если же к этому присовокупить французское умение и французский талант владеть сценою и делать ее живым зеркалом действительной жизни, то исключительное владычество водвиля на всех сценах Европы будет очень понятно.
