Вот и в этот раз, стоило капитану Пабу притиснуть свое брюхо к стойке бара, как вокруг в мгновенье ока не оказалось ни одного свободного места. Сам хозяин бросил все свои дринкоматы на киборгов и бочком, бочком, бочком прокрался поближе, пристраиваясь за спиной знаменитого рассказчика таким образом, чтобы оказаться вне видимости его уже основательно залитых глаз. Дело в том, что капитан Паб хозяина, как, впрочем, всех лысых, не жаловал, а услышать историю хозяину хотелось не менее чем самому волосатому из посетителей.
Правда, как говорили, подъехать к капитану Пабу – чтобы он начал рассказывать, разумеется – можно было разве что на натуральной земной козе, и то хромой. Нужен был обязательно затравщик, человек, который мог разговорить капитана. Вот когда Паб уже начинал свой рассказ, тогда прерывать его не стоило даже и пытаться. Впрочем, и охотников на подобное святотатство тоже, пожалуй, ни разу не нашлось.
В таверне стояла непривычная тишина. Киборг исправно наливал и придвигал капитану очередную порцию дринка. Капитан так же исправно отправлял спиртное в волосатую пасть и подставлял киборгу опустевший стакан. Окружающие томились.
И тут, на счастье и радость всем присутствующим, в таверну ввалился шкипер с грузовоза "Путана", славящийся тем, что мог разговорить даже маринованную селедку.
Мгновенно оценив ситуацию, он сквозь поспешно расступившуюся толпу пробрался к стойке бара, уселся на предупредительно освобожденный соседний с капитаном табурет и сказал в пространство:
– А вы знаете, мужики, я только что видел совершенно поразительную вещь.
– Какую? – подыгрывая, спросили соседи.
– Да вот, два Имперских крейсера, объединив свои магнитные поля, волокли к Столице здоровенный железный астероид.
– Ну и что ж тут такого удивительного? – агрессивно осведомился капитан Паб.
– Боже мой, кого я вижу! – радостно заорал шкипер, якобы только что рассмотрев своего соседа. – Паб, дружище, какими судьбами? Нет, ты послушай, именно тебе это будет очень интересно. Представь себе, говорят, что Совет Координаторов решил поставить в Столичном космопорте памятник адмиралу Ковалю.
– Этому надутому индюку можно поставить памятник только в виде огромной кучи дерьма, – пробурчал Паб.
– Какое дерьмо, бог с тобой. Адмирал будет стоять на постаменте, изображающем орудийную башню флагманского крейсера, и пожимать конечность пауку с Волопаса. А внизу, на постаменте, то есть, золотыми буквами будет написано: Великому миротворцу благодарное человечество.
Паб поперхнулся спиртным. Лицо его побагровело. И он заорал во всю мочь своих проспиртованных легких:
– А причем здесь эта скотина, хотел бы я знать! Какое отношение он имеет к этому самому миру? Этот козел, дай ему волю, вверг бы нас в самую жуткую из войн, которые знало человечество. Да знаете ли вы, как все там происходило на самом деле? Нет?.. Так слушайте, черт вас возьми, и судите сами, какого памятника заслуживает этот болван, и кто на самом деле является миротворцем и благодетелем.
А дело было так. Все вы, думаю, знаете Сержа Каменски, ну, того самого, которого зовут Серега-жлоб из-за того, что он еще никому, нигде и никогда не поставил выпивки? Так вот, мы с ним болтались тогда в Космическом Патруле. Было это далеко, у самых границ волопасности. Оттуда, как вы помните, в то время как из мешка посыпались слухи о пауках. Вот адмирал и наладил нас посмотреть, что к чему.
Шли мы с Серегой в паре, причем кретину Ковалю пришла в голову бредовая идея назначить его ведущим.
Поймите меня правильно, я вовсе не собираюсь бросать тень на Серегу как на пилота. Просто он всякий раз каким-то образом умудрялся протащить на борт спиртное. И – представьте себе – этот жлоб ни с кем не делился своим секретом. Во всем космическом патруле только он один бывал пьян в каждом полете. Причем пьян вдребезги, в-усмерть, в доску. Все во флоте это знали. Знал это, естественно, и скотина Коваль. То ли он решил перевоспитать Серегу ответственностью, то ли наказать меня за наглость, мы тут с ним перекинулись как-то раз парой ласковых,