За месяц до большой войны Зойка родилась, мама, значит, твоя. Надышаться Федечка на дочку не мог. Потом беда ворвалась в дома, семьи, страшная година надвинулась на страну, люди в страхе да ненависти пребывали. Тогда сурово за всё наказывали: за веру в бога, за любую ошибку или промашку, иначе нельзя было. Муж на фронт просился – не пускали, говорили, тут он важнее, у него со здоровьем не ладилось, хотя внешне не скажешь, от меня он скрывал свои проблемы, старался не расстраивать. Мужики на фронте воевали, погибали, бабы одни бедовали, многие вдовами становились.
Мой Федя как громоотвод, льнули женщины к нему, тёрлись возле него и так, и сяк. Особенно одна досаждала, Катериной звали. В молодости девица шустрой да смелой слыла, всё луну с небес пыталась достать, красотой её бог не обидел.
Катьке едва семнадцать стукнуло, когда та сошлась с одним бедовым повесой, курить выучилась. Тому льстило: молодая да гладкая, смотрит влюбленными глазами, подражает ему, но жениться не желал. Девка ребёночка понесла, полюбовник условие ей поставил: коли родишь парня – распишемся, а из-за девки шею под хомут подставлять не собираюсь, сама выкручивайся. Родилась Светка, подруга твоей мамы. Касьян, так звали хахаля Екатерины, не дожидаясь возвращения хозяйки из больнички, пособирал вещички, сгрёб последние копейки и исчез без следа. Катька опозоренной осталась маяться, в деревне её фамилию ПОзорова в ПозОрову переделали. Она дикой кошкой на обидчиков бросалась, люди начали побаиваться, себе дороже задирать склочницу. Страдая от одиночества, девица глаз на моего Феденьку положила, пыталась обхаживать: он на крылечко выйдет – она караулит, к нему ближе подбирается, мол, курить за компанию веселее, а там то приобнимет, то потрётся боком, то на спор к губам тянется, бесстыдница. Про бабьи-то ужимки я знала, нервничала, злилась на соседку очень, сколько раз отгоняла метлой шалопутную от своего мужика, как приблудную собаку. Федя выстоял, во мне одной души не чаял. Катьке невдомёк, что такой красавец в перестарке нашёл – её девятнадцать против моих тридцати пяти обязаны были победить.
Ни молодость, ни красота не помогли сопернице увести желанного мужчину от жены. Со злости, от бессилия спесивица пустила сплетню по деревне, мол, Федя с ведьмой в постель ложится, приворожила я мужика, оттого холоден он к другим бабам. Злость её попортила нам немало крови.
А вот дочки наши сдружились, всюду вместе ходили.