Дугин щелкнул мышкой – картинка застыла в режиме стоп-кадра.
– Неужели непонятно? – Павел Игнатьевич вопросительно взглянул на Андрея.
– Нет, – честно признался тот. – Поясните…
– Ты видел их видеобращение на YouTube? «Черные ястребы», «Кавказ – сила!» – максимальный вред России, мочить всех русских до последнего человека, пока сами с Кавказа не уйдут. И вообще – война не на жизнь, а на смерть. Так вот: ни один человек при взрыве не пострадал. Ни о-дин. Что и неудивительно. Взрыв произошел в семь-пятнадцать по местному времени, когда фуникулер только-только запустили, и в кабинках никого не было. К тому же взрыв совершен с таким расчетом, чтобы на YouTube он смотрелся предельно эффектно, но при этом причинил минимум вреда… А теперь поставим себя на место этих самых «Черных ястребов». Если бы они действительно хотели безвозвратно уничтожить фуникулер со всеми пассажирами, то взорвали бы неохраняемую станцию на самом верху. Ту самую, с электродвигателем и поворотным механизмом. Тогда все кабинки моментально ухнули бы в ущелье. И взрывали бы не рано утром, а где-то к полудню, когда наверх поднимается максимальное количество лыжников. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что эти «Черные ястребы» просто хотели кого-то напугать, а не причинить конкретный вред. А раз так – почему мы должны верить их остальным заявлениям? Зачем и для кого они их тогда сделали?
За открытыми окнами конспиративной дачи открывалось бирюзовое море и неширокая полоска песка, золотившаяся под горячим сочинским солнцем. В комнате стояла нестерпимая духота. Настольный вентилятор, монотонно жужжа, обдувал раскрасневшийся от жары лоб Ларина. Павел Игнатьевич, сидя в кресле, то и дело обмакивал мясистое лицо салфеткой. Хотя от сочинского побережья до Приэльбрусья и было всего несколько сотен километров, заснеженные горы на компьютерном мониторе выглядели теперь чем-то далеким и нереальным, словно арктический пейзаж.
– Что говорят менты? – осторожно спросил Ларин.
– Ну, это ведь Кабардино-Балкария, Северный Кавказ, своя специфика. Днем он в райотделе может служить, и даже начальником. А ночью бегать по горам с автоматом и брать в плен заложников. Но эти «Черные ястребы», судя по всему, какие-то залетные. А потому менты на этот раз сработали оперативно. По крайней мере, есть все основания им верить. Установлено, что под опору заложена взрывчатка, эквивалентная четырем с половиной килограммам тротила. Опрошены местные жители – естественно, никто ничего не видел. Правда, незадолго до взрыва сельчане заметили рядом с фуникулером какой-то странный автомобиль, бежевую «Ауди». Но номер, естественно, не запомнили. Как и лица водителя. Короче, выяснить, что и к чему, можно только на месте.
– А в горах сейчас, наверное, хорошо… Как минимум прохладно, – со значением произнес Андрей.
– Хорошо, да неспокойно. – Дугин выключил ноутбук. – Кстати, Андрей, ты альпинизмом когда-нибудь занимался?
– В детстве любил лазить по крышам. Полная свобода действий и никакого контроля надоедливых старших. Правда, и страховки при этом никакой. А если серьезно, была у меня пара походов в горы со спецснаряжением. Аю-Даг, Карпаты, Саяны… То есть некоторый опыт скалолазания, конечно, имею, но исключительно любительский.
– Тогда слушай задание. Первое: ровно через сутки вылетаешь на нашу базу, где пройдешь ускоренный курс горной подготовки, я уже подобрал тебе грамотного наставника. Второе – через две недели, то есть после подготовки и сдачи курса, получишь конкретные инструкции. А пока очень внимательно изучи все это. – Павел Игнатьевич протянул собеседнику папку с бумагами, пухлую, как батон, и тяжелую, как кирпич. – Надеюсь, суток на все про все тебе хватит?..
Коррупция в России – больше, чем коррупция. Это стиль жизни и способ мышления.
Гаишник, регулярно отсасывающий у автолюбителей деньги, ректор вуза, готовый за взятку принять в стены подведомственного ему учебного учреждения даже двоечника из школы для дефективных, начальник угрозыска, который за твердую таксу согласен соорудить уголовное дело против кого угодно, вплоть до родного брата, губернатор области, привыкший воровать вагонами и миллионами… А уж сколько принято брать в Совете Федерации, в Генпрокуратуре, на Лубянке и в Кремле, остается лишь догадываться. Ведь под коллективную мантру «Борьба с коррупцией» разворовываются не миллионы, а миллиарды. Любой российский ребенок едва ли не с пеленок знает, что слово «распил» – не только из лексикона столяра, а «откат» бывает не только в артиллерии. Коррупция в России – это естественная среда обитания всех ее граждан без исключения. По-другому вроде бы и не выживешь. С волками жить – по-волчьи выть.
Но всегда остаются благородные и наивные люди, пытающиеся бороться с системой. Этакие идеалисты и правдоискатели. Эти неисправимые донкихоты пишут жалобы начальству, собирают коллективные петиции в газеты, обивают пороги судов, пишут бесконечные посты на