Старушка так горестно ломала руки, описывая свою беспутную юность, так живо путая английские, немецкие, французские и итальянские слова, свою привязанность к отцу… И в результате уговорила меня. В аэропорт я явилась с тяжеленным чемоданом, добрую половину которого занимали упомянутые папки.
Потом прошло еще несколько лет – рукописи швейцарского гражданина мирно пылились на шкафу. Но и в моей жизни настал момент, когда я вспомнила о своих неисполненных обещаниях, а затем и об этих папках. И заглянула туда. Действительно, текст, которого хватило бы на три или четыре полновесных романа, оказался на русском языке с вкраплением немецких и еще каких-то неидентифицируемых слов. Повествование оказалось связным, иногда очень интересным, однако изобиловало лакунами и нестыковками. А предисловие автора, к моему ужасу, было изложено на превосходном немецком! Но когда мне его перевели, я решила, что выполнить просьбу Стефана Галлера – так именовал себя уроженец Вильно, но, видит бог, неизвестно, какой на самом деле была его фамилия, – все-таки стоит. Что я, с помощью фантазии восполнив недостающее и приведя текст в удобочитаемое для современников состояние, и делаю.
ОТ АВТОРА
Дорогой мой, уважаемый господин читатель!
Будучи в весьма преклонных годах, я решил подвести итоги своей весьма удачной жизни: за нищей безродной юностью последовали известность, увлекательнейшие исследования и достаток. Однако одна моя мечта так и осталась нереализованной – когда-то я надеялся зарабатывать исключительно литературным трудом и снискать славу создателя гениальных остросюжетных романов. И, дорогой мой читатель, я не только надеялся, я еще и много и усердно трудился! А вот теперь, удобно устроившись за рабочим столом в кабинете на собственной вилле с видом на Женевское озеро, я вспомнил о своих ранних опытах писательства и решил одним махом не только заявить о себе, но принести дань уважения человеку, благодаря которому я стал уважаемым гражданином прекрасной Швейцарии. Итак, его звали Гарольд Граф.
Что этот умнейший из известных мне людей, библиофил и аристократ до мозга кости нашел в тощем мальчишке-посыльном сомнительного происхождения? Разве лишь потенциал.
Мы познакомились в Женеве, где я занимался тем, что днем подносил к поезду чужие чемоданы, а вечерами бродил по букинистическим магазинам в надежде если не купить книги по интересовавшим меня естественным наукам, то хотя бы почитать их возле полки. В одном из таких магазинов господин Граф приветствовал меня фразой: «Никогда еще не видел посыльного из гостиницы, интересующегося физикой! Как тебя зовут, молодой человек?» – а потом забрал с собой в Берн. Там, в прекрасном родовом доме моего благодетеля, я, постепенно овладевая занимавшими меня науками – языками мне пришлось овладеть за годы странствий по Европе, – стал его верным помощником. И летописцем. В те времена мне хотелось превзойти сэра Конана Дойла – себя я воображал доктором Уотсоном, а господина Графа, занимавшегося, кстати сказать, именно расследованиями, связанными с печатными и рукописными текстами, – Шерлоком Холмсом…
Писания свои я завершил с окончанием великой войны, которая теперь именуется Первой мировой, поскольку за ней последовало не в пример более разрушительное бедствие – Вторая мировая война, но рукописи берег. И ныне, решив подготовить их