Умом она понимала все. И темноту в утренней мастерской, и панику, и дурацкий сенсорный экран, не желающий реагировать на ее дрожащие пальцы. «Скорая», реанимация, длинный больничный коридор и сухие слова усталого доктора в забрызганной кровью робе:
– Обширный инфаркт. Сердце на столько изношенное, это просто чудо, что он дожил до своих лет.
Птичий крик жены Жоржа, Ирины, плач его взрослой дочери. Марта не замечала, что его дочь – ее ровесница, а сын даже старше. Она лишь взглянула на лицо высокой стройной женщины, хорошо сохранившейся для своих лет, увидела в её глазах торжество и молча ушла.
Пятнадцать лет! Еще глоток – и воспоминания нахлынули с новой силой. Студентка Академии на отделении истории искусства, перспективная девочка. Куратор, молодой и энергичный аспирант, привел ее к Жоржу, чтобы помочь организовать его выставку в здании заброшенного завода. Ей хватило одного взгляда, чтобы влюбиться. Нет, не в его тощую сутулую фигуру – в его работы, небрежно расставленные по мастерской.
Она организовала для него выставку, собрала подписи маститых ценителей, восторженные отклики прессы, фотографии, письма, телеграммы и… организовала еще одну! И еще! В промежутках он возил ее в рестораны, на базы отдыха и в глухие деревни. Рыдал на ее плече во время творческого упадка, заставлял пересказывать критические отзывы на других художников, петь противным голосом попсовые песенки и смешивать краски «на удачу».
Она не была его музой, она была его рабочей лошадкой, тянущей воз околотворческих проблем, но Марта готова была пойти на многое ради того, чтобы видеть, как под его нервными руками рождается очередной шедевр. Она могла часами тихонько сидеть в углу провонявшей скипидаром студии, наблюдая, как ложатся на полотно мазки, а потом вспомнить, что творец ничего не ел с утра, и кинуться в ближайшее кафе за горячим супом и кофе.
И вот теперь его нет. А она, взросла тридцатипятилетняя женщина, потеряла цель в жизни и опору под ногами. А также работу, зарплату и хоть какой-то смысл существования.
Глава 1
Напиваться в одиночестве было глупо, но Марта решила позволить себе такую вольность один раз. В конце концов, она теперь безработная.
Жена Жоржа ее не простит. Сколько раз она пыталась вывести их «на чистую воду». Врывалась в мастерскую, будто случайно проезжая мимо. Оставляла на столике телефон с включенным диктофоном. Расспрашивала друзей Жоржа, моделей, натурщиц, даже студентов! Все твердили ей, что Марта и Жорж просто друзья, что она нужна ему как идеальный организатор, вдохновитель и отличный менеджер, но Ирина не верила и продолжала науськивать детей, говорить гадости и просто низводить Марту до уровня прислуги на общих мероприятиях. Жорж потом извинялся за поведение супруги, масляно щуря темные карие глаза, и снова просил Марту задержаться до ночи, чтобы отобрать картины для новой выставки.
Докурив, молодая женщина затушила сигарету в пепельнице и снова уставилась в ночь. Ей тридцать пять. Ни семьи, ни друзей, ни серьезных отношений. Ни один мужчина не выдерживал полуночных звонков с капризным:
– Маааарта, ты мне нужна! – и ее торопливыми сборами в мастерскую.
Родители давно махнули на дочь рукой. Они жили в тихом поселке, в стороне от любого бомонда, выращивали кабачки, нянчились с тремя детьми ее младшего брата и были вполне довольны жизнью и возможностью говорить соседям:
– Дочка работает в Ярославле.
Друзья… В творческой среде друзей нет. Коллеги, знакомые, «нужные люди» и точка. Сокурсники, одноклассники – все давно пошли своими путями. Порой она встречала их на мероприятиях, радостно улыбалась и слушала:
– О, ты работаешь с Жоржем? Повезло! И как он в постели?
И это еще было самое мягкое и тактичное высказывание!
Вздохнув, Марта взглянула на разведенный на кухне бардак и криво усмехнулась: интересно, почему местом душевных переживаний всегда является кухня? Завтра похороны Жоржа. Ими занимается Ирина. Добрые люди уже забросали сообщениями все контакты Марты, рассказывая о планах вдовы. Торжественное прощание, высокопарные речи, поминки в шикарном ресторане и прощальная выставка, которую будет организовывать молодой хлыщ и, по слухам, любовник жены Жоржа.
Молодая женщина мысленно пожала плечами. Она не пойдет в зал прощаний. Букет белоснежных лилий с золотой лентой уже отправлен туда. Никто не сможет помешать ей заглянуть на кладбище. Впрочем, Жорж и сам не уважал все эти церемонии, да и ее приучил относиться ко внешним проявлениям печали или радости немного свысока:
– Когда человек счастлив или горюет, ему не нужен никто, – приговаривал он хриплым насмешливым голосом, щедро укладывая мазки. – Ты ведь не будешь горевать по мне, Марта, правда? Будешь радоваться, что старый маразматик хлопнулся в гроб и перестал портить тебе жизнь, – тут он подмигивал так откровенно и пронзительно, что некоторые нервные клиентки начинали