Женщина подняла взгляд, тут же смущенно отвела его, но доктор легонько коснулся подбородка несчастной и восстановил визуальный контакт:
– Все будет хорошо, даю слово. Теперь ты не одна, мы рядом, мы уже не чужие тебе, всегда поможем, защитим. Веришь мне?
– Угу… – она хлюпнула носом и робко улыбнулась. Хороший знак.
– Ну и прекрасно.
Вроде бы кончено, инцидент исчерпан, но Борис чувствовал – что-то гнетет эту женщину. А раз так, подобное может повториться, и не раз. Если не помочь, не ровен час, бедняга дойдет до психоза, а это, в их нынешнем бедственном положении, совсем ни к чему. Причина не устранена, надо работать. Он тихо выдохнул:
– А теперь самое трудное. Соберись. Вижу, мамочка, тебя что-то мучает. Не спорь, у тебя на лице написано. Это всегда будет точить твою душу, если не откроешься, не выговоришься. Поверь, не стоит скрывать проблему, надо громко заявить о ней, только это поможет. Не держи в себе. Оглянись, мы одни. Можешь довериться мне. Если так будет легче, считай, что это исповедь, а я священник.
Тишина.
Она готова, нужен толчок.
– Ну же! – Борис повысил тон.
Женщина вздрогнула, как от удара, лицо некрасиво скривилось, она вздохнула прерывисто, с дрожью, и заговорила. Вначале ее голос был еле слышен, но, по ходу повествования, он становился все звонче, яростнее, пока не сорвался на крик на последней фразе:
– Дело в Ксюше, точнее в том, как она стала такой. Еще в грудном возрасте педиатр отметил у дочки некоторые симптомы… Он попробовал успокоить меня, сказав, что подобное состояние врожденной замкнутости встречается иногда и далеко не всегда переходит в нечто серьезное. Я слышала от специалистов, много читала, знаю, что почти всегда аутизм начинается в раннем детском возрасте, до трех лет, не позднее. У нас было не так. Я ждала, боялась, но когда мы отметили пятилетие девочки – успокоилась окончательно, забыла, выкинула страх из сознания, как дурной сон. Все было хорошо, пока… – собеседница вдруг булькнула что-то нечленораздельное, мелко задрожала, но, быстро подавив слабость, продолжила, – это случилось за неделю до ее десятого дня рождения. Дочка была в школе, как обычно. Кто же знал, что в этот день какой-то придурок позвонит о якобы заложенной в классе бомбе? Детей эвакуировали, занятия отменили, – она всхлипнула и осеклась.
– Ну, смелее.
Ольга вдруг подняла глаза на мужчину, во взгляде пылало горячее раскаяние:
– Мы не ждали ее так рано. Она должна была вернуться к половине второго. Ксюша всегда ступала очень тихо. Мы не услышали, как она зашла к нам в спальню. Девочка увидела, как мы с мужем… Боже! Ее взгляд, он до сих пор у меня перед глазами… Это была катастрофа, конец. В этот миг дочь будто ушла куда-то, замкнулась, полностью, стала… аутисткой. Господи! Что мы натворили?!
Женщина была готова снова зайтись в рыданиях, но Борис крепко встряхнул ее за плечи, с трудом поймал ошалелый