Из деревни…. Клавдия Лукашевич. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Клавдия Лукашевич
Издательство: Паблик на Литресе
Серия:
Жанр произведения: Рассказы
Год издания: 1896
isbn:
Скачать книгу
т небо. По проселочной дороге плетется одинокая путница с небольшим узелком за плечами, – плетется она тихо, печально опустив голову.

      Путница взошла на гору и остановилась, спустила узелок с плеча на траву около камня и обернулась в ту сторону, где вдали под горою раскинулось село, блестел крест сельской церкви, виднелись скромные могилы. Крупные слезы одна за другой так и покатились по лицу девушки.

      Она была очень молода, одета в синюю деревенскую поддевку, пестрый сарафан, сапоги с подковами и ярко-красный с зелеными разводами платок на голове. Полное, румяное, миловидное лицо девушки было заплакано и выражало затаенную грусть. Она стала креститься порывисто и скоро…

      – Прощай, матушка родимая, прощай, батюшка-кормилец… Гляньте, родненькие, с того света на свое дитятко, благословите сироту в путь-дорогу… – певуче причитала девушка. – Ох, горько покинуть вас… Прощай, родная сторонка… – Девушка припала к земле, плакала и целовала ее.

      Ветер ревел и злился сильнее. Одинокая путница снова поплелась по дороге. Гора скрыла от нее и село, и погост, а впереди дорога узкой полосой уходила в лес.

      Вот загромыхала телега, вдали показалась пегая лошаденка, проехал старик на возу сена… Путница на ходу молча поклонилась ему в пояс…

      Старик проехал было мимо, но, спохватившись, попридержал лошадь.

      – Эй, красавица!.. Поди-кось ко мне, милая… Никак Акуля Петрушихина?

      Девушка вернулась.

      – Да, дедушка Мирон. Я самая.

      – Не признал, касатка, не серчай… Стар, плохо вижу…

      – Ничего, дедушка.

      – В Питер идешь, болезная?

      – Иду, дедушка… Боязно, знаешь, – голос девушки задрожал.

      – Терпи, девонька… Не убивайся… Бог не оставит.

      – Терпела я немало в братнем доме, дедушка Мирон, терпела… Слыхал, поди, какое было мое житье!

      – Что делать, Акуля… Крутая у вас невестка-то, нравная, Господь с ней. – Старик задумался.

      – Не помню я зла… Племянников жаль: всех их выходила… Болит сердце-то по них… – Акуля заплакала.

      – Не тумань ясных очей… Придут и красные дни. Береги себя… Помни, на какое житье благословили тебя родители…

      – Разве можно забыть, дедушка! – промолвила тихо Акуля.

      – Богобоязненные твои родители, Акуля, редкие, можно сказать, люди по нынешним временам!

      – Да, у батюшки с матушкой знала я ласку да тепло, а теперь увидала одно горе да слезы… Ох, тяжко, дедушка, сироте. Сердце так и ноет, так и сосет…

      – Не крушись, дитятко! Царица Небесная – твоя заступница! Есть на свете и жалостливые люди… Надоумят, помогут…

      – Спасибо, дедушка Мирон, на добром слове… Будто и на душе полегче стало…

      – Я что ж… я тебя жалеючи, милая…

      – Вот, дедушка… как с господами-то я речь поведу? Боязно!..

      – Не чуждайся господ, касатка… Говори таково ласковенько, скромненько…и ладно будет…

      – Боязно!!! Господа не нам чета, – вздохнула Акуля и покачала головой.

      – Как же ты доберешься, Акуля?

      – Да по чугунке, дедушка… Может, земляков ветречу… Добрых людей поспрошу… Сказывают, через день-два и в Питере буду.

      – Помоги тебе Христос, милая! Добрый путь!

      – Прости, дедушка!.. Кланяйся на селе всем… всем… – голос Акули дрогнул, и она закрылась рукавом.

      – Прости, лапушка… Бог с тобой!

      – Не поминай лихом, дедушка Мирон, коли в чем по молодости, провинилась… Не гневись!..

      Старик дернул вожжами; опять побежала лошаденка; поскрипывая, застучала телега.

      Акуля долго стояла неподвижно и, пока старик не скрылся, провожала его печальным взглядом.

      II

      В небольшой гостиной горела лампа и приятным светом обливала красную, шелковую мебель, портьеры, в золоченых рамах олеографии по стенам и цветы на окнах; на диване перед круглым столом, покрытым бархатной пестрой скатертью сидела немолодая дама; она ела яблоко и раскладывала пасьянс.

      Дама эта была полная, румяная и белая: на руках – множество колец и браслетов, в ушах – большие золотые серьги.

      В комнату вбежал, подпрыгивая, мальчик лет 12, тоже очень полный, румяный и, как две капли воды, похожий на сидевшую даму.

      – Мамаша, там на кухне новая кухарка пришла наниматься, – сказал мальчик.

      – Фу ты, как они мне надоели! И все-то они гроша медного не стоят!

      – Молодая, курносая… Такая смешная! В красном сарафане с зелеными разводами. Просто деревенщина! – рассказывал, смеясь, мальчик.

      – Ну, зови ее, Петя, сюда. Да присмотри, чтобы она чего мимоходом не стащила!

      В комнату боязливо, неуклюже ступая, вошла Акуля. Одета она была по-деревенски, но чистенько: рубашка белая с пышными рукавами, сарафан домотканный; толстая русая коса спускалась ниже пояса и была завязана розовой ленточкой. Девушка