Так же, впрочем, автор не считает, что осетинские девушки красивее девушек прочих народов, а татарские парни все как на подбор выглядят как былинные русские богатыри.
Всё это случайности, обусловленные случайным жизненным опытом. (Читатель легко угадает автора с том безымянном инженере, присланном в Дергачёвский район на сельхозработы).
Более того, автор сомневается, что какие-то особенности характеров героев рассказа можно обобщать и пытаться приписывать соответствующим народам. В конце концов, и она, и он живут в Москве; более того, неизвестно, жили ли хотя бы предки героя в Татарстане, хоть он и татарин по национальности. Может, они ещё со времён Золотой Орды были где-то на обширном пространстве между Москвой и Казахстаном. Так что просьба: пожалуйста, без неполиткорректно обобщений. И без приписывания их автору – в особенности.
Случайным является также выбор фамилий героев, хотя и не абсолютно случайным: раз уж герои выбраны именно эти, фамилии у них распространённые для их национальности. Соответственно, просьба носителей этих фамилий, реально существующих: если вам случайно попался этот рассказ, не принимайте ничего написанного на свой счёт. Если что-то случайно совпадёт, то это случайность и есть. Автор не знаком ни с кем из вас и вообще ничего о конкретных людях с такими фамилиями (кроме изложенных исторических сведений) не читал. Фамилии, вместе с историческими сведениями о них, взяты из интернета. Вместо них можно подставить любые другие осетинские и татарские фамилии, а поскольку национальности героев тоже легко изменить, то и вообще любые другие. Просто в этом случае также могут найтись реальные люди с такими фамилиями и принять на свой счёт.
I. Алмаз, 12 апреля 1971, 9:21 Мск, космический корабль Союз-11
Если бы меня спросили – а меня ещё спросят! – если, понятно, всё получится, а то и спрашивать не с кого будет… – «Какое преобладающее чувство владело тобой перед прыжком? Наверное, страх? Или гордость? Или восторг? Или?..» – я бы ответил, что удивление. Стою в шлюзе, согнувшись, удерживая прислонённый к спине тепловой экран, всё оборудование, что на мне, несколько раз проверил и проверяю в последний раз, по радио докладываю, воздух уже откачан, люк медленно открывается, вижу огромную Землю, собираюсь выйти… ну как, выйти, шагнуть-то с этой штукой не получится, да и не надо в невесомости, выплыть надо будет… Конечно, и гордость, и страх, и восторг – фотографиями такой вид никак не передать, хотя, честно говоря, через окошко в моём шлеме специальной конструкции видно не так чтобы уж очень хорошо – но главное чувство всё-таки удивление. Как, это я тут стою? Это я собираюсь сделать то, чего никто никогда не делал? Попытаться встать вровень с Юрием Гагариным? Алексей Леонов сделал такой шаг через пять лет после него, первым выйдя в открытый космос. Ещё через четыре года это сделал Нейл Армстронг, шагнув на Луну. И вот теперь я, всего через два года после него… Прогресс в освоении космоса ускоряется… Но почему я? С какой стати? Не понимаю.
Само удивление как раз понятно, почему.
Не в том дело, что я простой деревенский парень. Гагарин тоже в деревне родился. Я даже учился летать в том же Саратовском аэроклубе. Только позже. И клуб уже стал имени Гагарина. Его родная деревня Клушино, кстати, не в Саратовской области вовсе, а в Гжатском районе Смоленской области, а моё село Демьяс как раз в Дергачёвском районе Саратовской области. Так что мне как бы чуть легче было стать космонавтом. По проторенному пути. Но это только кажется.
Потому что после его полёта все пацаны захотели стать космонавтами. А зачем Советскому Союзу столько космонавтов? Космический корабль – дорогое удовольствие, запусков считанные единицы. Так что мечты – мечтами, а на самом деле – поди попробуй.
Моя мечта стать космонавтом разбилась как раз в аэроклубе. Может я так на небо смотрел жадно, не знаю, чтобы аж дырку насквозь проглядеть, только инструктор сразу это дело просёк. А может, в моё время все в аэроклуб ломились как раз за этим.
– Ты, – говорит, – парень, космонавтом хочешь стать, что ли?
– Ну да, – говорю, – а что, нельзя? Гагарин…
– Гагарина, – говорит он, – я видел вот как сейчас тебя. Так что помолчи пока. Дело тут, парень, в том, что на тебя я смотрю снизу вверх, а на него – наоборот. Юра – парнишка некрупный. Нет, физически он развит прекрасно, но ростом не вышел. Сто пятьдесят семь сантиметров. В космонавты, чтоб ты знал, берут военных лётчиков из реактивной авиации, ростом не выше ста семидесяти и весом не более семидесяти. Вот во мне как раз столько, тютелька в тютельку. Только я своё уже отлетал, вот, инструктором работаю, тоже без неба не остался, можно сказать, повезло, хоть и не на реактивном. А у тебя какой рост, небось, побольше ста восьмидесяти?
– Сто восемьдесят три, – признался я упавшим голосом.
– И парнишка ты не худой, верно? Ну, ста килограммов в тебе нет, а то бы тебя и в клуб медики не пустили, есть у нас такое ограничение. Но если бы тебя, парень, в космонавты приняли и потренировали как следует – а там нагрузки будь здоров! – нарастили бы тебе мышечную массу, и при твоём росте ты бы и за сто килограммов мог выйти.