(Редьярд Киплинг. «Единственный сын»)
Пролог
Они шли три дня и три ночи, пробираясь глухими чащобами, прячась от людских глаз. Воины скулили как побитые собаки – стальная броня защищает от стрел, а не от лютого холода. Морды грифонов изредка склонялись вниз, чтобы зачерпнуть вместо воды немного снега. Женщины на санях тихо разговаривали, кроме одной – она должна была скоро разродиться. Ее молчаливый силуэт, казалось, был высечен из камня. Женщина совсем не двигалась, лишь смотрела вперед куда-то сквозь деревья, откуда проглядывали последние лучи зимнего солнца. Человек, идущий с черной лошадью на поводу, приблизился к ней.
– Как ты, кровь моя? Ты сможешь еще продержаться?
–Да, – когда-то прекрасное, а ныне болезненно-белое лицо поморщилось. – Я смогу вытерпеть. Наимире умерла, а значит, Нулар выживет, – женщина улыбнулась.
–Не стоило мне тебя слушать. Надо было рискнуть и полететь.
–Только так, – женщина вздрогнула (начинались схватки), но потом собралась с мыслями и продолжила, – только так мы сможем добраться целыми и невредимыми. Нашего ребенка хотят убить – ты слышишь песни, призывающие Богов Смерти? Это серые эльфы плачут по нему. Они не знают…
Синие глаза лишь на мгновенье подернулись пеленой беспамятства. Затем женщина снова пришла в себя, будто проснувшись от мимолетного сна.
–Они не знают, что дитя принесет свет. Цербер хочет, чтобы он служил тьме… Но этому не бывать. Мой дом…. Это убежище – никто о нем не знает… Родители называли его Волчий приют. Только волки здесь и ходят…
Суровое лицо мужчины искажалось от боли каждый раз, когда женщина на санях запиналась в своих речах. Но он крепился и старался ничем не выдать своего горя. Ее боль стала его собственной болью.
Женщина продолжила:
–Не забудь – к ребенку нельзя подпускать никого из священнослужителей, будь то эльфы, темные жрецы или слуги Дома Первого мира – ты благословишь ребенка вместо всех них… Наш дар… Пусть он хранит дитя всю его жизнь. Дар убережет ребенка… Я чувствую – родится сильный воин… Я написала письмо. Пожалуйста, после… Когда всё закончится, сразу же отправь его.
–Я…, – мужчина осекся.
–Прошу тебя… Кровь моя…
–Хорошо, – он вздохнул. – Я сделаю все, о чем ты попросишь.
–Мы подъезжаем! – крикнул воин в авангарде.
В доме быстро прибрались. Роженицу положили на чистую кровать в дальней комнате наверху. А ее муж не спал. Он не мог спросить совета и помощи у сил, которые были ему подвластны: когда рождается дитя, рядом не должно быть демонов и тварей из преисподней. Воины отдыхали, служанки бегали, словно перепуганные курицы. Восемь часов, девять… К полуночи дверь, ведущая на второй этаж, распахнулась и повитуха–ведьма обронила лишь одно:
–Родила.
–Кого?! – мужчина с красными глазами поднялся из продавленного кресла. – Как они?!
По лицу повитухи трудно было что-либо угадать, и он не стал ждать ответа, просто сорвался и побежал в комнату роженицы. У дверей никто не задержал. После его ухода ведьма с лицом, ничего не выражавшим, повернулась к одному из преданных солдат и произнесла:
–Свяжитесь с Цербером… Похоже, нам нужна кормилица.
Солдат ушел.
Когда мужчина ворвался в комнату своей жены, ему показалось, что кровь была повсюду – на полу и даже на стенах. Или это лишь обманный свет огня – как много свечей…
Слева от кровати в люльке кто-то тихо хныкал.
Мужчина бросился к постели. Его женщина была белее снега, она с трудом разомкнула почти прозрачные веки. Увидев мужа, едва заметно улыбнулась и выдохнула:
–Жизнь моя…
Мужчина окаменел. Его жена, его плоть, его жизнь… Она больше не двигалась. Она умерла.
Вокруг было тихо. Лишь младенец продолжал хныкать в своей кроватке.
Хоронили ее на следующий день; солдаты, чертыхаясь, вырыли в промерзшей до самой Преисподней земле могилу. Нашли валун, ведьма заклятием против големов высекла на нем имя женщины, даты жизни. Там, у Волчьего приюта, Нулар навсегда обрела покой.
Ее муж вышел и долго сидел на ледяной всклокоченной земле, пока его не подняли и не увели. Тогда он кинулся к ребенку. Этот человек всего за несколько часов совершенно обезумел: даже не сразу подпустил к новорожденному прибывшую кормилицу. Потом – смирился, но все равно остался рядом с ними, ревностно следя за всем, что делала кормилица, забыв про еду и сон. Только к полуночи он встрепенулся, вглядевшись в чёрный провал окна, принюхался по-звериному, затем позвал своих солдат.
–Сейчас сюда придут… незваные гости. Никого не впускать под страхом смерти!
–Может, призвать Цербера? – спросил один солдат, тот самый, что разыскал кормилицу.
Мужчину передернуло.
–Нет, не надо, – тихо проговорил он. – Мы справимся сами! Вперед!
Сам он остался в спальне. Его меч всегда