Ам-ням-ням-ням да и
шмыг-шмыг-шмыг-шмыг.
Пружина рванула дверь обратно, та глухо хлопнула, и предоставленный сам себе Антон оказался под прицелом ленивой и бесконечной, будто депрессия, типичной для весеннего Питера пародии на дождь.
Куда дальше отправиться в своих блужданиях, он еще не решил. Антон надвинул кепку на глаза, используя невинный жест, чтобы украдкой просканировать краем глаза улицу вправо и влево – ничего и никого подозрительного. Дождь разогнал прохожих по квартирам и пивбарам, подобным тому, который остался у Антона за спиной.
Пожалуй, пора было подумать о ночлеге, и это была злая проблема, ведь в гостиницах и на сдаваемых квартирах его станут искать в первую очередь. Антон уставился в витрину цветочного магазина: снопы красных, белых и даже синих гвоздик, ранние блеклые тюльпаны, вечнозеленые фикусы в кадках, упругие и бодрые, словно из похоронного пластика. Конечно, сегодня не было у него интереса к цветам, сквозь свое отражение – подтянутая фигура, рост малость выше среднего, одежка невзрачная, лицо скуластое, волосы русые – он лишний раз проверился, но кроме аппетитных коленок дефилирующей под зонтом семнадцатилетней пигалицы опять не нашел в отражении ничего интересного.
Очень не хотелось ночевать в первом подвернувшемся подвале – царстве бронзовокожих бомжей, или на обжитом голубями чердаке, искать его станут и там. Скамейки в парках тоже отпадали – весна только вступила в свои права, и ночные заморозки гарантировались. Еще можно было рискнуть облюбовать какую-нибудь позднюю электричку, укатить из города и свалить на дальней станции, но для этого прежде пришлось бы нарисоваться на одном из четырех городских вокзалах, которые вряд ли пребывали вне сферы внимания анонимных охотников за его головой.
Идеальным вариантом, не смотря на только что произошедший облом, оставалось завернуть в очередную кафешку, снять местную красавицу и скоротать ночь в ее кровати. Но, опять же, Антон был одет далеко не по-клубному, да и в очередной кафешке его мог ждать столь же горячий прием, как в заведении, которое он только что покинул.
И тут из старательно утюжащего лужи потока мокрых машин выделился древний УАЗ с мягким верхом и тормознул аккурат напротив мешкающего Антона. Понятно, выкрашен УАЗик был в милицейские желто-синие цвета, и за рулем восседал представитель властей в сержантском чине. Сержант что-то бубнил напарнику и кивал в сторону Антона квадратным рязанским подбородком. Пытаться бежать было бы нелепо, и пусть патрульная машина остановилась явно по Антонову душу, раньше времени серьезно рыпаться не стоило, ведь не государство объявило весеннее сафари на Антона.
Два серых гвардейца синхронно покинули УАЗ под синхронный хлопок дверец и, бодренько перешагивая лужи, нацелилось на Антона. Оба клиента были при палках-демократизаторах, один – при табельном пистолете в исцарапанной кобуре.
– Сержант Иванюк, – небрежно козырнул водила, – предъявите документики.
Рука Антона равнодушно скользнула под куртку в нагрудный карман рубашки… и вернулась с паспортом. Антон пас реакцию гвардейцев, те на опасное движение руки не напряглись, чуть что, застелить новыми знакомыми асфальт будет не сложнее, чем написать мелом на заборе формулу цианистого калия. Сержант паспорт взял, но открывать не поспешил:
– Пройдемте в пивбар, а то здесь дождь документики намочит.
Не требовалось десяти пядей во лбу, чтобы прочитать в сержантских глазах жгучее желание подзаработать, а виной всему наряд Антона. Антон Петров был одет точь-в-точь гастрабайтер с Украины, и сержант не сомневался, что в паспорте задержанного в помине нет штампа о прописке.
– Сержант, я что-нибудь нарушил? – и сам Антон стал изображать этакого заезжего роботягу-шабашника, в меру резвого, в меру бздливого.
– Давай в бар, там разберемся, – многозначительно положил руку на демократизатор второй гвардеец. У этого парня только-только пробивались девственные усики, но по наглой ухмылке читалось, что эта сволочь далеко пойдет.
– Ладно, ваша взяла, – красиво-виновато вздохнул Антон, – у меня действительно нет питерской прописки. Вот двести рублей – по тарифу.
– В бар, – стал грудью теснить Антона сержант, а реквизированный паспорт убрал в карман форменки и в довесок выдул огромный жвачковый пузырь, демонстрируя сим, что, мил человек, двумястами тугриками не отделаешься.
– Ребята, я на работу опаздываю.
– В бар.
– Ребята, я так работу потеряю!
– В бар!
– Ладно, вот вам тысяча рублей, – Антону очень хотелось разойтись со стражами правопорядка мирно.
Бряк, на запястьях Антона застегнулись спецсредства, они же – наручники, они же – «браслеты». Затылок обожгла запоздалая мысль, что эти двое в сером могли быть банально наняты ищущей и преследующей Антона силой. Но тогда какого лешего они толкают задержанного в кафе, а не запихивают в зарешеченный задник УАЗика?
Гвардейцы мародерно вырвали из скованной руки деньги. Может, заодно желают отметить удачу? Тогда