Это были два мрачных человека. Один из них – что моложе – был на голову выше своего спутника, а человек, стоявший рядом был куда ниже и имел явно выраженный, выпирающий из под пальто живот. Лицо высокого было взволновано и в тоже время на нём прослеживалась хитрая ухмылка. Физиономия толстого же была более спокойная, но казалось будто бы он о чём-то задумался, так как смотрел непрерывно в противоположный угол улицы. С восходом солнца их тела становились все чётче и понятнее, и их волнение так же неимоверно возрастало. На лице высокого стали быть различимы очки, а у толстого из-за пальто виднелась кобура с блестящем на солнце револьвером. Вероятно, он был заряжен, а вес его ремня говорил о том что револьвер мог быть и не один. Всё же он быстро смекнул что его оружие видно и быстро прикрыл его рукой. У высокого же в рукаве был спрятан нож, который он не однократно вынимал и вертел без причины. Напряжение продолжало расти, они больше не курили, а тихо стояли внимая тишину квартала. Тут высокий посмотрел на часы, нахмурил брови и сморщил лоб, после начал некрасивым и нервным голосом:
– Ну и что, где же этот чудила?
Сказал он и снова попытался закурить сигару.
– Вы хотели сказать, Добродубов?
Возразил его собеседник, глухим и спокойным басом, он всё так же смотрел в угол улицы.
– Именно, что это за дурная привычка постоянно опаздывать. – После недолгого молчания добавил – Ну и козёл же он, ведь знает же что стоит на кону и всё равно мешкает.
– Может случилось что?
Сказал толстый.
– Что, что могло случиться безлюдным весеннем утром. – оглядывается – понимайте товарищ, Баранцев, у нас не так уж и много времени, малейшая оплошность и всё летит к чертяя…
Он начинает кашлять от сигарного дыма.
– Понимаю – добавляет Баранцев во время его кашля.
– И самое главное, мы договаривались ровно на эту минуту, но его до сих пор нет, не нравится мне он, безобразие.
Говорит высокий и они снова замолкают, продолжая слушать тишину. Снова они матерятся, иногда оглядываясь по сторонам. Вдруг, где-то в углу ограды раздаётся свист. Они оборачиваются и смотрят в ту сторону. Через несколько мгновений раздаётся ещё один.
– Ну наконец-то – говорит высокий и толкает Баранцева что бы тот свистнул в ответ. Что он и делает.
Из за угла выходит человек вид которого напоминает заядлого рабочего стройки. На нём так же одето чёрное пальто. Он быстрыми шагами идёт к месту встречи, параллельно оглядываясь по сторонам. Останавливается возле этой подозрительной шайки, осматривая её членов.
– Разведал?
С призрением спрашивает высокий.
– Чисто – отвечает Добродубов – всё точно как вы планировали, Злотоумов. Так что, в то же время?
– В то же.
Подозрительно спокойно отвечает Злотоумов, после смотрит на часы и понимает что время ещё есть.
И снова эта подозрительная шайка начинает уничтожать пачку сигар. Ожидая начала чего-то, они стоят и глазеют вокруг. У пришедшего тоже есть револьвер. И он так же спрятан в кобуру под пальто. А вокруг всё светлеет и светлеет, на улицах начинают появляться люди, их мало и они ещё не отошли ото сна. На улицах так же начинают появляться милиционеры, которые тоже хотят спать. Но они всё равно напрягают нашу банду. Каждый из них поддаётся бурному обсуждению в кругу этих людей. – Пора – промолвил Злотоумен – и наша шайка беззвучно растворилась между домов, наверняка действуя хорошо продуманному плану.
Ранее…
Другое весеннее серое утро. Это долгожданный выходной день. На толстом, заложенном вещами столе лежит мятая, запачканная чём-то газета. Она освещается тусклым светом лампады и слабыми лучами восходящего солнца, что долетают из открытого настежь окна. Но в квартире не холодно и окно открыто явно не для того что бы что-то охладить, а наверняка что бы выветрить застоявшийся запах дыма и гари.
На против газеты сидит не опрятный, дурно пахнущий человек, он не брит и всем своим видом нагоняет отвращение. Он медленно перелистывает газету тщательно вчитываясь в её суть. На его лице мелькает заинтересованность и всё та же хитрая ухмылка.