Апостол Филипп. Дмитрий Ганин

e">¹ уже месяц нет дождя. Каждый день я выхожу из своей обители и говорю толпе, которая внимает мне, о Господе нашем и о его учениках. Ты слышал все эти истории не раз, но толпа просит их повторять снова и снова, и, боюсь, что я начал где-то приукрашивать. Такова беда любого пересказчика.

      Однако есть одна история, еще не рассказанная никем. Ты не прочтешь ее в «Изложениях»² , ибо не относится она к рассказам, записанным мною, а является тем, что видел и слышал я сам много лет назад будучи юнцом. Когда не помышлял о служении и жил у себя на родине.

      Умоляю тебя, не верь написанному, так как и сам я не понимаю тех событий, и за давностью могу приукрасить. А молчать не могу более: пусть пергамент вновь сослужит мне добрую службу и избавит меня от мыслей, которые роятся в моей седой голове. Выслушай меня и забудь то, что я расскажу, не должно этой истории быть в книгах и даже в памяти. Совсем скоро я отправлюсь в последний путь, и тайны Его неисповедимости станут безразличны мне, ибо растворятся в вечной благодати.

      Ты знаешь, что в юности я жил на окраине Иераполя с матерью и тремя сестрами. Мы были бедны, мать работала в банях, ухаживая за аристократами, сестры на рынке чистили рыбу, привозимую с Меандра³, а я устроился посыльным к скупому купцу-филадельфийцу по имени Стахий, что жил в восточной части города. Занимался он учеными свитками и ароматными маслами, и часто в его дом приходили загадочные путники из разных провинций: Галатии и Кипра, Каппадокии и Сирии. Все эти люди казались мне дюже странными: лица их были суровы, они говорили на греческом, который я только начал понимать, и часто упоминали кого-то по имени «Христос». Я должен был прислуживать гостям, чтобы они ни в чем не нуждались. Я носился по городу, выполняя разные поручения, причем, как правило, мне запрещалось рассказывать кому-либо об их присутствии в Иераполе. Ныне меня сие забавляет: как я, ничего тогда не понимающий, оказался деятельным участником тайной общины, епископом которой являюсь теперь.

      Но речь не об этом. В те годы Иераполь славился храмами многих богов. Здесь чтили и греческого Аполлона, и сирийскую Иштар, и фригийскую Амму. Чуть ли не каждый день где-то происходили служения с песнопениями и жертвоприношениями, а толпы пророков возвещали скорый приход их божества и кары для всех остальных.

      Я варился в этом котле и молился всем богам понемногу. Пока не пришел он…

      Я помню тот прохладный вечер, когда в дом постучались двое путников с холмов. Первый был крепким стариком с густой бородой и в добротной одежде, глаза его горели, а брови были чернее ночи – это все, что я отметил при первом взгляде. За стариком прятался тщедушный человечек неопределенного возраста в лохмотьях с большим свертком в руках. Человечек щурился и смотрел так, словно боялся каждого куста.

      – Гнать ли нищих с порога? – спросил я у хозяина, но тот сильно удивил меня. Он вдруг упал на колени и застыл в этой странной позе.

      – Мой дом – твой дом, Учитель! – сказал он.

      Так впервые узрел я апостола Иоанна и его раба Прохора. Может быть, именно в тот вечер Святой Дух обратил на меня внимание, и моя жизнь изменилась. Я перестал ночевать дома и ходил за Иоанном, благо мой хозяин приказал исполнять любое желание гостя. Но прихотей у апостола было немного. Почти все время он сидел в доме у очага и заставлял Прохора записывать то, что он говорил. Я прятался за полками и корзинами и слушал, не понимая и половины слов. Иногда по вечерам он отправлялся на встречи общины, где рассказывал удивительнейшие вещи, произошедшие с ним в далекой и неведомой мне земле с названием Иудея. Эти истории о божественных и невероятных чудесах, творимых сыном самого Бога, который так любил наш мир, что пожертвовал собственным чадом во имя нашего спасения. Они западали мне в душу, и я уже не смог не полюбить нашего Спасителя, Истинного Бога.