Майкл Анстрадер-Уэдерби тихо выругался. Этот рефрен преследовал его последние двадцать четыре часа. Уезжая со свадебного завтрака Амелии Кинстер, он обнаружил, что это коротенькое слово в точности совпадало с ритмом стука колес каррикла[1], а теперь отзывалось эхом в топоте копыт гнедого мерина.
Плотно сжав губы, он вывел Атласа с конного двора и пустил галопом по окружавшей дом аллее.
Подумать только, не поспеши он в Кембриджшир на свадьбу Амелии, был бы уже на шаг ближе к званию обрученного мужчины. Но Майклу и в голову не приходило пропускать подобное событие, не говоря уже о том, что устраивала свадьбу его сестра Онория, герцогиня Сент-Ивз, и на торжество собралась вся семья, а он дорожил родственными связями.
Эти самые связи безмерно помогали ему в жизни, способствуя не только получению места в парламенте от этого округа, но и дальнейшему неуклонному возвышению, хотя отнюдь не это было источником его признательности: просто семья очень много значила для Майкла.
Объехав дом, крепкий трехэтажный особняк из серого камня, он, как всегда в такие минуты, устремил взгляд на монумент, воздвигнутый ровно посредине между зданием и воротами. Белевшая на фоне темных листьев живой изгороди, заполнявшей пространство между высокими деревьями, простая стела отмечала то скорбное место, где его родители, младший брат и сестра, спешившие добраться домой в разгар грозы, были убиты рухнувшим дубом, разом придавившим экипаж и лошадей. Он и Онория, стоявшие у окна классной комнаты, стали свидетелями трагедии.
Возможно, человеческой природе свойственно высоко ценить утраченное навеки?
Потрясенные, несчастные, растерянные, они все же нашли утешение и опору друг в друге, но вскоре Майкл, которому едва исполнилось девятнадцать, и шестнадцатилетняя Онория были вынуждены расстаться. О нет, их пути не разошлись навеки, они были и остались близки, но с той поры Онория успела встретить Девила Кинстера и обзавестись семьей.
Приближаясь к стеле, Майкл с особенной остротой осознал свое одиночество. Жизнь его была заполнена до отказа, каждый день нес с собой все новые дела, и только в подобные моменты душу охватывала тоска.
Он приостановился, изучая надпись на стеле, и с тяжелым вздохом пришпорил коня. Атлас рванулся вперед и, выскочив из ворот, ровным галопом полетел по узкой тропинке.
Сегодня он намерен сделать первый шаг к созданию собственной семьи.
Жена, жена, жена, жена.
Сельские пейзажи приняли его в роскошные зеленые объятия, манили в рощи и леса, бывшие для него символом дома. Солнечные лучи, проникая сквозь густую листву, зайчиками играли на траве. В пышных кронах щебетали и перекликались птицы, и тишину нарушал только стук копыт Атласа. Узкая извилистая тропа, бегущая от Мэнора, соединялась с другой, более широкой дорогой, которая вела на юг, к Линдхерсту. Недалеко от перекрестка находилась еще одна тропа, идущая к деревне Брэмшо и поместью Брэмшо-Хаус, цели его путешествия.
Он решил заняться поисками жены еще несколько месяцев назад, но важные государственные дела в очередной раз потребовали его внимания, и он отложил свои собственные… пока не понял, что дальше медлить нельзя. И тогда, собравшись с духом, сел и составил план. Несмотря на то, что чуть позже пришлось ехать на свадьбу Амелии, это не отвлекло его от первоначальных намерений. Майкл строго придерживался возложенной на себя задачи, не отступая ни от единого пункта, и оставил весело пирующих за свадебным столом приглашенных, чтобы ехать сюда. Навстречу своей неизбежной судьбе.
Оставив Сомерсхэм в середине дня, он переночевал у друга в Басингстоукс. Причина, по которой он так стремился домой, не покидала его мыслей. Неустанно сверлила мозг. Он выехал на рассвете и прибыл к себе еще до полудня. Сейчас было два часа дня, и Майкл твердо вознамерился не задерживаться ни единой минуты. Жребий будет брошен, и дело если не завершено, то по крайней мере начато… наполовину устроено.
Вопрос выбора?
Можно сказать и так.
Вопрос Амелии и его ответ, причем по-своему абсолютно правдивый. Для члена парламента, ухитрившегося остаться холостым до тридцати двух лет, и недавно извещенного о возможном вхождении в правительство, женитьба определенно стала «вопросом выбора».
Он смирился с необходимостью брака, поскольку предполагал, что это все равно придется сделать рано или поздно. И все же годы шли, а он закружился в повседневных делах, поглощенный блестящей карьерой. Вращаясь в обществе и постоянно бывая в доме Кинстеров, он прекрасно представлял всю меру ответственности, которую несет с собой женитьба, и со временем становился все менее склонным связывать себя узами брака.
Однако теперь пора настала. К тому времени когда начались летние парламентские каникулы, у Майкла не осталось сомнений, что премьер-министр ожидает от него решительного шага. Предполагалось, что осенью он вернется под руку с женой и, если перестановки в кабинете министров, о которых так часто поговаривали, в самом деле произойдут, его кандидатура будет рассматриваться в качестве одного из новых членов. Поэтому с самого