Гудериан знал, какие огромные силы русские скопили для готовящегося нападения, – его начальник разведки на востоке, генерал Гелен, был квалифицированным и основательным человеком. И ситуация казалась тревожнее оттого, что советские армии теперь отделяли от немецкой территории лишь крохотные участки обширных областей, завоеванных три-четыре года назад. В Восточной Пруссии русские войска уже стояли на немецкой земле. И население восточнопрусских городов Неммерсдорфа и Голдапа, застигнутое неожиданным русским наступлением, переживало сильный страх перед будущим.
Генерал Гудериан стал начальником штаба почти случайно. Безусловно, он долго был членом Генерального штаба. Он был главным создателем германских бронетанковых войск и до 1941 г. командовал танковой армией в пекле сражений. Но в ходе Московской кампании зимой 1941/42 г. Гитлер внезапно его отстранил. Гудериан оставался не у дел до 1943 г., когда снова стал необходим, чтобы вдохнуть новую жизнь в германские танковые войска, которые истощились почти до предела. Его сделали главным инспектором бронетанковых войск. Затем наступило 20 июля 1944 г. с покушением на жизнь Гитлера. Гудериан стал новым начальником штаба, потому что человек, предназначенный для этой работы, заболел.
Немногие оставшиеся в живых после восстания 20 июля порицали Гудериана за то, что он принял свой пост в момент, когда генералы, чиновники, собратья по оружию попадали под арест и их быстро и безжалостно казнили. Они не простили ему приказ, который он выпустил, пребывая на своем посту, относительно доли вины Генерального штаба в заговоре офицеров. Некоторые даже подозревали, что Гудериан принял этот пост из-за старого недовольства генералом Беком, который некогда был начальником штаба, а теперь стал предателем и который в более ранние дни выказал мало сочувствия революционным идеям Гудериана об использовании танковых войск. Но это подозрение не было оправданно.
Этот прямолинейный человек был убежден: восстание, предательство и тираноубийство неуместны, когда существует угроза безоговорочного подчинения и уничтожения. И верил, что такие моменты требуют сплочения и объединения сил против врага.
Как и большинство генералов, Гудериан не был политиком. Он думал, что работа солдата – это сражение, а работа политических деятелей – заканчивать войну, когда нет никакого другого выхода. И начиная с деклараций Рузвельта и Черчилля в Касабланке он утвердился во мнении, что он, солдат, не имел никакой альтернативы, кроме как стоять перед врагом и бороться с ним, независимо от преступлений, совершенных Гитлером. Затем, во время злополучного декабрьского наступления в Арденнах, был захвачен вражеский документ относительно союзнического плана «Затмение». «Затмение» было преданным отражением того направления мысли по поводу обращения с Германией после победы союзников, которую представлял американский министр финансов Моргентау. Гудериан видел в этом документе проект полного разрушения немецкой нации.
Время от времени Гудериан задавался вопросом: примет ли он еще раз пост, если заранее известно о его сокрушительном бремени? Но было бесполезно задаваться вопросом. Он принял этот пост. Он бросился исполнять новые обязанности со всей своей значительной энергией и без особого размышления.
До того времени он имел мало опыта общения со штаб-квартирой фюрера или непосредственно с Гитлером. Он был уверен: конец неловкой стратегии Гитлера положит лишь его, Гудериана, упорная настойчивость и храбрость. И еще – откровенность. Возможно, он переоценил себя.
Гудериан многое узнал с тех пор. Он узнал штаб-квартиру фюрера. Он узнал то болото самообмана и мании величия, нехватку проницательности и ужасную некомпетентность, рабскую преданность и чрезвычайную отставку, личную злость и интригу – это болото, питаемое отказом Гитлера признавать собственные ошибки, его разъедающим недоверием к другим, ненавистью и свинцовым страхом перед концом, который Гитлер пробовал скрыть за экстравагантными обещаниями окончательной победы.
Гудериан имел упорство бульдога. Он был почти настойчиво откровенен. И его упрямство действительно вырвало у Гитлера много уступок с лета 1944 г. Но когда он оглядывался на общее количество дивидендов, оно казалось достаточно маленьким. В большинстве случаев вязкость болота одерживала победу.
В течение 1944 г. немецкие войска испытали ужас тяжелых отступлений.
На западе английские и американские войска вторжения произвели высадку на побережье Нормандии. После недель кровавой борьбы они прорвали линии немецкой обороны, пронеслись через Францию и Бельгию, обошли голландскую территорию и достигли германской границы.
В Италии союзнический фронт неуклонно продвигался на север. На севере опустошенные финны заключили перемирие с Советским Союзом. Немецкая альпийская армия отступила в Северную Норвегию, прокладывая себе путь на юг медленными сухопутными маршами.
И все же все эти поражения, отступления, катастрофы были несравнимы с отступлениями на востоке.
В начале июня 1944 г. Восточный