– Ай! – запричитал Малыш, прикрываясь ручонками. – Не надо!
– Будешь знать, как издеваться над отцом, – поучительно сказал я, опуская фадема на пол. – Идем гулять.
Фамильные демоны, как и большинство потусторонних существ, очень боятся второго дневного света. Именно второго – гигантского зеленого шара, а не первого светила, несмело светящего голубизной.
– Пошли…
Малыш нахмурился и всю дорогу вниз пронзал меня кровожадным взглядом шестиугольных зрачков. Неудобная поза не мешала ему пересчитывать мне ребра маленькими острыми коленками.
Когда я водружал его в большую зеленую коляску, расшитую апельсиновыми ромбиками и разноцветными цветочками, фадем внезапно прекратил брыкаться. Он замер и бессмысленным взглядом уперся мне в грудь.
Зрелище доселе невиданное. Потому я даже остановился, держа в руках замок ремня безопасности – такими укомплектованы все детские коляски, чтобы ребенок не вывалился.
– Малыш, что с тобой?
Он не ответил. Остекленевшие глаза таращились куда-то в неизвестность. Если бы передо мной был не фамильный демон, а, например, раненый оборотень, – я бы подумал, что он умирает. Или находится в состоянии транса, как медиум или гадалка.
– Малыш?
– Сегодня или завтра случится убийство! – глухим голосом, совершенно не похожим на детский басок Малыша, сообщил фадем.
– Чего? – не понял я. – Да убийства случаются в Валибуре едва ли не каждый час. Ты о чем? Играешь со мной?
Выражение сморщенного личика подсказывало: так ребенок играть не может. В шестиугольных зрачках плескалось безумие. У меня по спине побежали ледяные мурашки.
– Малыш? Да что с тобой?
Я не нашел ничего лучшего, как легонько потрясти его вместе с коляской.
– Убийство произойдет в моем доме, – так же глухо сообщил фадем.
Тут мне по-настоящему стало не по себе. Я навидался достаточно смертей, чтобы не воспринимать их как что-то запредельное. Убийство так убийство, что тут такого? Но не окровавленный труп в моем жилище!
– Малыш!
С этим возгласом я так резко дернул коляску, что голова Малыша упала ему на грудь. К моему восторгу, фамильный демон заморгал и очнулся.
– Папка? – слабо спросил он меня. – Мне трудно дышать…
Фадем покрылся потом и мелко завибрировал. Затем без сил упал на дно коляски и тонко заскулил.
– Тихо, тихо ты… Нашелся мне тоже, фамильный провидец…
Я не знал, что делать. Детей у меня никогда не водилось. Как уже говорил – не люблю этих мычащих, ревущих и писающих созданий. Они напоминают мне вечно всхлипывающего Лумиля.
Дворецкий появился в холле, едва я успел о нем подумать.
– Что с нашим мальчиком? – воскликнул он. – Ему плохо?
– Да не знаю… – Я почувствовал, что на