Княгиня Эльга пришла в изумление, когда Алдан с обычным своим дружелюбным и невозмутимым видом – как будто говорит с ровней, не выше и не ниже себя, – попросил у нее согласия на брак с ее младшей родственницей. Эльга знала его около трех лет. Поначалу он нанялся в гридьбу к князю, Ингвару, и отличился в достопамятном походе на Свинческ; потом перешел в оружники к воеводе Мистине Свенельдичу, с которым они состояли в отдаленном родстве через общих предков из Хейтабы. Его настоящее имя было Хальвдан, но среди киевских русов оно еще в прежних поколениях стало звучать как Алдан, и он быстро привык. Особенно Алдана прославили недавние заслуги при избиении деревских старейшин на могиле Ингвара и в битве при взятии Искоростеня. Нынешней весной Мистина решил сделать его воспитателем – кормильцем, как это называлось у славян, – своего второго сына, Велерада, которому исполнялось семь лет. И хотя среди носящих меч русов тридцатилетний Алдан пользовался уважением, все же нынешняя его просьба выглядела дерзкой.
– Может быть, люди скажут, что госпожа вдовеет слишком недавно для нового замужества, – добавил он, – но в первом браке ей уж очень не повезло, и несправедливо было бы томить такую хорошую женщину и заставлять ее долго дожидаться счастья.
Пораженная Эльга не сразу собралась с мыслями хоть для какого-нибудь ответа. Ей уже приходилось размышлять о будущем Предславы, и эта забота занимала немалую долю среди прочих ее забот. Предслава была правнучкой Олега Вещего, да и отец ее, Олег по прозвищу Моровлянин, тоже одиннадцать лет сидел в Киеве князем. А значит, и с ней в приданое шли некие права на Олегов стол. Еще почти год у Эльги будет предлог отклонять любое сватовство к ее младшей родственнице – срок вдовства. Но в дальнейшем Предслава и ее возможное замужество могли причинить княгине немало забот. «Для нас было бы проще, если бы она погибла в Искоростене вместе с Володиславом», – как-то сказал Мистина. Эльга тогда рассердилась на эти слова: она любила Предславу. Но понимала: по сути дела Мистина прав, внучатая племянница самим своим существованием несет угрозу ей и Святославу. Получи ее в жены человек родовитый, честолюбивый и отважный – иные сочтут, что ему уместнее занимать киевский стол, чем Ингоревой вдове и юному сыну. Виданое ли дело – столько земель в руках жены и отрока! Издалека стол киевский кажется пустым…
И вдруг объявляется Алдан! Пришелец, простой хирдман, человек, ни родом, ни положением не достойный такой жены. Первая мысль Эльги была: это невозможно! Но вторая – это наше спасение… Ведь за Алданом никто не признает прав на киевский стол, возьми он в жены хоть саму Зарю-Зареницу.
Эльга с сомнением взглянула на Мистину – своего первого советчика:
– Как по-твоему, будет дело?
– Алдан, ты наглец! – весело воскликнул Свенельдич, откидываясь к стене. – Ты, стало быть, уверен, что с тобой внучка пяти княжеских родов станет счастлива!
– Конечно, – датчанин двинул плечом. – Я ведь люблю ее и желаю ей счастья, а не пытаюсь с этим браком обрести права на престол, чтобы потом десять лет за него воевать и едва не погубить ее саму.
С Эльгой и Мистиной Алдан говорил родным своим датским языком, а они отвечали ему на «русском» – языке русов, чьи предки уже три-четыре поколения жили среди славян. С варягами, рожденными в северном заморье, русы еще понимали друг друга без большого труда.
– Шуму выйдет много. Но по сути дела… – Мистина подался вперед, опираясь о колени и оглядывая собственного оружника новым взглядом.
Он считал Алдана надежным и толковым человеком, иначе не доверил бы ему своего сына. Но муж правнучки Вещего – иное дело.
– Возьми твой меч, – велел Мистина, – и поклянись мне и княгине, что ты не задумал бороться ни за какой из престолов, которыми владели предки Предславы.
– Ты, хёвдинг, меня знаешь уже три года. Я похож на дурака?
– Такие возможности и умных людей сводят с ума.
По лицу Мистины нельзя было угадать, что через точно такое же искушение он прошел и сам. Но Эльга невольно бросила на него значительный взгляд – она помнила.
Алдан шагнул за порог – входя в жилую избу княгини, свой меч он оставил отрокам на крыльце, – и что-то сказал. В дверь всунулся Ольрек – один из телохранителей Эльги, с Алдановым мечом в руке; вопросительно взглянул на госпожу и по ее кивку протянул меч владельцу. Хирдман повернулся к Эльге и нарочито медленно вынул из ножен клинок. Это был очень хороший «корляг», с богатым набором золоченой бронзы. Ранее он принадлежал Сигге Саксу, старшему оружнику и правой руке покойного воеводы Свенельда. После смерти вождя Сигге изменил киевским князьям и был зарублен над могилой Ингвара среди деревской знати. Именно Алдан сумел отсечь ему голову и за это получил все, что нашлось на теле, в том числе меч.
Едва ли жилая изба княгини когда-нибудь видела блеск клинка – такие клятвы приносятся при послухах, в гриднице или в святилище. И не много было людей, кому позволили бы обнажить меч в присутствии княгини, ее маленькой дочери и воеводы.
– Я клянусь богами Асгарда, – Алдан поднял меч к лицу, –