Не все ли едино?
Мудрость Заблудившихся
Кровь, кровь, кровь. Фонтаны, брызги крови. Бесконечное махание мечом. Усталость во всем теле. Вот мир застыл, и я опять машу мечом без устали. А люди замерли. Люди не могут сдвинуться. Но они не парализованы и воля их не сломлена. Они лишь не успевают за мной. Я слишком быстр. Я – как молния. Они стоят, а я хожу и бегаю, рубя их тела. Кровь застывает в воздухе. Ее запах раздражает ноздри, будоражит нервы. Пар медленно отделяется от нее и начинает окутывать капельки и струйки застывшей в воздухе крови.
Усталость одолевает тело. Мозг обволакивают тишина и апатия. Зачем?! Зачем все это?! Я все равно умру, стоит ли забирать с собой столько людей? Эта многотысячная армия, мне она не по зубам. Или нет? Глубокое желание жить постепенно тонуло в усталости и медлительности мозга.
Вновь время стало нормальным. Солдаты, увидев меня, отступили назад. Сзади что-то хлюпнуло, громыхнуло, лязгнуло и ухнуло. Я знал, что эти звуки исходят от только что поражённых мною солдат. С этого мига их не стало. Через мгновенье шум оборвался. Обернулся. Позади была прорубленная в армии просека. Лежали тела убитых мною солдат. На их месте появляются новые, они с лязгом смыкают ряды за моей спиной, как ряска на воде, потревоженная человеком. Улыбнулся.
Это сон? Это быль? Вновь и вновь становлюсь быстр, и вот уже не могу этого сделать. Враги это видят. Я уже потерял направление. Раньше, когда-то давно, я знал, в каком направлении нужно двигаться. Теперь не знаю не только куда пробиваться, но и зачем это нужно. Одежда, пропитанная кровью, облипает тело. Скользкие руки. Жарко. Как же хочется пить! Сколько я бьюсь? Час, минуту, вечность? Руки еле двигаются, что-то саднит правую руку. Кое-где покрывавшая руки и одежду кровь высохла и растрескалась, добавляя неуютности в и без того усталое сознание. Вокруг – это не люди, это волки в человеческом обличье. И они чувствуют, что мой час близок, и я сам это чувствую, но сопротивляюсь из последних сил. Да, час близок. Вот я падаю. Как такое может быть? Нет, я не сдамся!
Очнулся. Почему я чувствую усталость? Настоящую усталость!? Почему все это оборвалось? Все было так реально, и я уверен, что увижу все снова, хоть и не знаю когда.
Пустыня
Влияющий, действуй
на благо мира,
людей и себя.
Кодекс Влияющих 1:1
Было очень жарко. Немилосердное солнце пекло и сжигало землю. Да и не землю вовсе, а красный песок. Одинокие раскаленные камни, лежавшие среди песка, жгли ступни даже через подошву обуви. Песок накалялся, и на горизонте, между землей и небом, разрывало пространство полупрозрачной пеленой марево. Казалось, ничто не сможет противостоять этому огню, который действовал и сверху, и снизу. Но вот на горизонте, расплываясь в красном мареве, появилась черная точка. Она все увеличивалась, и вскоре отчетливо можно было определить, что это человек. Черная неброская одежда дополнялась шляпой и черным плащом. Солнце должно было немилосердно нагревать одежду странника, цвет которой, казалось, дерзко бросал вызов светилу. Издали лицо путника разглядеть было невозможно, но если бы кто-нибудь к нему приблизился, то увидел бы беспристрастное лицо. По лицу нельзя было прочитать, мучает ли странника жажда, о чем он думает. Да и вообще, чувствует ли он что-нибудь? Лицо было просто окаменевшей маской сильно сосредоточенного человека. В карих глазах не отражалось ничего, кроме покоя. Лицо, суровое и выветренное, вызывало ощущение скрытой, потаенной силы и огромной выносливости. Было видно, что это повидавший многое путешественник. Мужчина был сухощав и строен. Плащ и шляпа весьма шли ему. Небольшой заплечный мешок черного, как смоль, цвета, да сухая палочка с незатейливым орнаментом, обычные спутники путешественников, дополняли вид незнакомца. Сразу было видно, что он небогат – мешок обвис, а значит – был более чем наполовину пуст. Таких искателей приключений оставалось немного. Такие люди что-то ищут. Правду? Истину? Бога? Счастье? Кто знает? Благородство, написанное на лице, не скрывали легкая небритость и выбившиеся из-под широкополой шляпы прямые черные волосы, развеваемые порой налетавшим жарким ветерком. Иногда сосредоточенность сменялась приятной, доброй улыбкой. Внешность незнакомца располагала. Но не исключено, что у кого-нибудь он вызвал бы неприязнь. Так, какой-нибудь фермер мог подумать о нем, как о сумасшедшем. Пересекать пустыню Суи. На это мог решиться только сумасшедший. Да и кем считать человека, который без толку ходит по свету? Конечно же, сумасшедшим! Вот осел бы на землю, завел семью. Тогда другое дело, а так…
Песок рассыпался в разные стороны при каждом шаге. Отдельные песчинки подхватывались ветром и уносились прочь. Вдруг мужчина стал отклоняться в сторону от прямой линии, которую начертали на песке его следы. Вскоре он приблизился к лежавшему среди песка юноше. На вид парню можно было дать лет шестнадцать. Он был одет в грязную потертую одежду, сделанную из недорогой грубой ткани. Черные волосы колыхались от прикосновений ветра, а песчинки, натыкаясь на впалые щеки, скатывались вниз. Мужчина, постояв немного, поступил необычно, и даже безрассудно. Он подхватил парня и без видимых