И каждый из них не сомневался: рейс непростой, накладок в пути не будет никаких.
Им и в голову не могло прийти, что в два тридцать ночи, когда будут закончены последние формальности и машина, которую из-за неприступности называли «сейфом на колесах», выедет за ворота банка, произойдет непредвиденное.
Как только ворота раскрылись и бронированный «РАФ» выехал на дорогу и проехал по ней метра три, не больше, ему навстречу вылетела легковушка. Несколько секунд — и на огромной скорости она врезалась в напичканный деньгами автомобиль. Никто не заметил, как метров за десять до места столкновения дверца легковушки открылась и из нее кубарем выкатился какой-то отчаянный человек.
Две машины столкнулись лоб в лоб. Легковушка тут же взорвалась, осветив огненным взрывом ночную темноту. Стекла окон соседних домов задрожали от взрыва.
Водитель «сейфа на колесах» выскочил из салона вместе со своим напарником, до этого сидевшим с ним рядом.
В те же секунды грузовой отсек автомобиля покинули автоматчики, которым было поручено охранять ценный груз. Они выскочили, готовые отразить любое нападение, но…
Но не успели.
К месту происшествия уже мчались две черные «Волги», из окон которых неслась смерть.
Невидимые убийцы не искали цель, они выпускали длинные очереди из автоматов, казалось, без всякой наводки. Но вот упали охранники-автоматчики, водитель со своим напарником, и даже тот, кто закрывал ворота за отъезжавшим «сейфом на колесах», упал бездыханный. Все это длилось не более минуты. Легковушка еще полыхала пламенем, когда стрельба уже смолкла.
Нападавшие выскочили из своих автомобилей, чтобы проверить, не осталось ли свидетелей. Нет, сработано чисто. Пару контрольных выстрелов, правда, сделать пришлось, но это уже так, для перестраховки. Никто из тех, кто отвечал за сохранность груза, в живых не остался. О случайных свидетелях тоже можно было не беспокоиться: их не было.
Судя по действиям нападающих, они долго и тщательно готовились к этой операции. Действовали четко и слаженно. Двое сели в кабину, двое — в грузовой отсек захваченной машины. «Каскадер», выпавший из легковушки, той, что сейчас горела, с блеском выполнил свою работу — его машина точнехонько врезалась в бронированный «РАФ». Сейчас этот лихой акробат уже сидел в «Волге».
Черные машины, сделавшие свое страшное дело, развернулись и помчались по ночным московским улицам. Бронированный «РАФ» следовал между ними. «Волги» охраняли его. И было что охранять — в чреве плененной машины находились миллионы долларов и миллиарды рублей.
За трюк, который Сергей Козлов исполнил около ворот Бета-банка — выпадение из мчавшейся машины — ему заплатили пять тысяч долларов. По сравнению с тем, что он получал, работая на киностудии каскадером, это было состояние. Но он уже давно не работал каскадером.
Это было раньше, много лет назад, когда он был молодым идиотом-романтиком, рисковавшим жизнью за пятьдесят советских рублей. Столько стоил самый сложный трюк в фильме. Он горел, падал со скал, выпрыгивал из мчащихся машин наподобие сегодняшнего случая, тонул в морях и реках. Постоянно рисковал своей шкурой — и все это за какие-то жалкие рубли.
Жена Светлана покинула его год назад. Забрала сына и «прощай» не сказала. Видимо, ушла, как и грозилась, куда глаза глядят, лишь бы не видеть мучений мужа и самой не мучиться. Впрочем, кроме своей матери, ей идти было некуда. Но это не интересовало Сергея.
Тогда он был в черной дыре: работы нет, кино не снимается, а главный каскадер Алексей Инсаров, бывший лучший друг, так перекрыл ему все каналы, что заработать трюками можно было только во сне. Его мастерство уже никого не привлекало: какую бы ни открывал дверь, стоило только назвать свою фамилию, как тут же следовал отказ. Инсаров пообещал ему когда-то перекрыть кислород. Теперь Сергей Козлов убедился, что слово свое его бывший друг держал крепко.
Оставалось одно — идти на рынок, работать грузчиком. Он так и сделал. Но, проработав два дня, понял: не его стихия. Сам труд его не смущал. Тут по пословице: стерпится — слюбится. Отравляли душу так называемые коллеги, мужики-грузчики, которые и часа не могли прожить, чтобы не отправить в свое нутро полстакана водки. А то и стакан.
Несмотря на лихость своей профессии, в которой хватало и копоти, и гари, и речного ила, Сергей Козлов был нежен душой, его коробило все грубое. Он и в кино пошел потому, что хотел служить чему-то высокому. Кино казалось ему таким местом, где все, что есть в нем лучшего, проявится и расцветет. Он не переоценивал свою профессию, хотя и понимал, что некоторые фильмы она просто «вытаскивает».
В конце концов пришлось бежать с рынка. Светлана не выспрашивала, что там у него случилось, переживала молча. Глядела на него с опаской: боялась, что запьет.
Нет, он не запил. Целыми днями валялся на диване и тупо глядел в экран телевизора, вставая только поесть или поменять кассету в видеомагнитофоне. И — молчал. Постоянно