Присутствующие на съемочной площадке, увидев, что сам режиссер принял горизонтальное положение и явно намерен передохнуть, моментально расслабились, как по команде «вольно». Оператор опустился в пляжный шезлонг, стоящий рядом с тележкой на рельсах, ассистенты и помощники разбрелись по площадке, достали пластиковые бутылки с газировкой, зашуршали пакетами с бутербродами. Весело загудел электрический чайник в углу. Три осветителя в грязных майках погасили софиты, достали свой «беломор» и задымили, держа папиросы заскорузлыми пальцами. Девушки достали пудреницы и занялись своими носами.
В одном из бесчисленных съемочных павильонов Останкинского телецентра было очень жарко. Даже после того как мощные источники света погасли, воздух здесь казался густой горячей массой, облегавшей все тело и выгонявшей из организма последние капли жидкости.
Режиссер обвел взглядом полководца площадку, тяжко вздохнул, вынул из золотистого портсигара короткую толстенькую сигаретку без фильтра и тоже закурил. Он сильно нервничал. Впрочем, состояние нервозности было весьма характерно для съемок телепрограмм, к участию в которых приглашены звезды эстрады. Никто и представить не может, с какими ужасными и порой непреодолимыми трудностями сталкивается режиссер в таких случаях! У каждой звезды масса собственных запросов: одной необходимо, чтобы ее артистическая уборная была оборудована кондиционером с джакузи, другая требует ананасов в шампанском, третья еще каких-нибудь выкрутасов, которые рождаются в воспаленном мозгу дорвавшегося до огромных денег вчерашнего провинциала. Все звезды, как одна, ненавидят остальных, все отказываются выступать вместе, поэтому их необходимо разводить во времени… И все без исключения обладают скверной привычкой невоспитанной барышни: они постоянно и непременно опаздывают на съемки.
Это, пожалуй, было самым худшим. Потому что отвечать перед продюсером за простой группы и съемочной техники придется именно ему, Савелию Ковтуну, режиссеру этой дурацкой программы. А для продюсера опоздание и прочая чепуха не аргумент.
Толстый и длинный столбик пепла упал с сигареты режиссера на обивку старинного дивана и немедленно прожег дырку в красивом набивном шелке. Ковтун поморщился, жестом указал декоратору на повреждение. Тот немедленно принялся клеить заплатку. Режиссер тяжело поднялся и, заложив руки в карманы, прошелся по павильону.
Интерьер павильона воспринимался как насмешка. Несмотря на страшную жару, здесь царила холодная и снежная зима. Более того, по сценарию здесь встречали Новый год… Все вокруг было украшено блестящими игрушками и праздничной мишурой, стояли елочки всех размеров, пол был засыпан специальной, жутко дорогой (режиссеру это было известно лучше других) импортной имитацией снега. Шли съемки новогодней программы ОРТ. Ковтун с радостью бы перенес их на более подходящее время года, но дирекция твердила свое: быстрее, быстрее, быстрее… Вот и приходилось париться…
Ковтун посмотрел в сторону массовки. По смелому замыслу сценариста, действие происходило в Голландии, в королевском замке, где-то в середине семнадцатого века. Причем в морозную зиму. Поэтому мужчинам выдали тяжелые, расшитые золотом камзолы, треуголки, подбитые фальшивым мехом пелерины и высокие сапоги, а дамам — платья с пышными кринолинами и теплые накидки. Теперь же, во время перерыва, угол, где устроилась массовка, походил больше на общую баню: все скинули тяжелые одежды и остались кто в чем. Плавки и кружевные трусики смотрелись чем-то лишним на потных, раскрасневшихся телах. Мужчины в трусах и напудренных париках лениво развалились на диванах. Женщины, больше для порядка, прикрывали грудь полотенцами. Впрочем, никому в такую жару было не до флирта — добраться бы до холодного душа…
Да, подумал Ковтун, пожалуй, неплохо было бы встать под холодный душ. И стоять под струями ледяной воды как можно дольше… Но к сожалению, отлучаться никак нельзя. Нужно быть на месте и ждать этих… Ковтун с обидой покосился на большую дверь в дальнем углу павильона. Ассистентка Света все не шла.
Хорошо еще, нет публики… Совсем бы намучились. Ковтун несколько раз снимал передачи, которые предполагали присутствие публики в зале. Одному пить хочется, другому в туалет, у третьего аритмия. Кошмар!
Ковтун вздохнул, затушил бычок в вазе с бутафорским фикусом и немедленно достал из портсигара еще одну сигарету. Полуголая массовка глядела на него с завистью. Вообще-то в павильоне курить было строго запрещено — любая искра могла поджечь декорации. Но по неписаным законам на режиссеров эти правила не распространялись. Все, что способствовало поднятию его работоспособности и творческого духа, приветствовалось и поощрялось, даже если выходило за рамки дозволенного. Кроме него, курить разрешалось еще и осветителям, которые, во-первых, без курева работать решительно отказывались, а во-вторых, проходили специальный противопожарный инструктаж и были материально ответственными за любые возгорания.
Ковтун сделал еще пару вялых кругов по съемочной