— Именно. На дороге меня ждало неизвестно что, но вполне могло и повезти. И, как видишь, повезло. А дома — потеря всех денег, да и жизни впридачу, причем наверняка.
— Ну, не знаю, что я делал бы на твоем месте… Наверное, предпочел бы остаться, хотя бы до следующего каравана — и даже побороться за свое добро. Неужели в Ларинье только дети верят в страшные сказки о Змеином тракте? Вон, знакомцы твои новые, что графу Зорену служат — на что смелые парни, но и дважды всемером бы туда не сунулись, даже будь у них каждая вторая пуля серебряная.
— Но караваны же ходят?
— А что караваны? Там куча народу, никак не меньше сотни лбов, и все при оружии. Да и солдат из гарнизона для охраны всегда берут.
— Дороговато выходит такой караван довести…
— Да уж, не дешево, — вздыхает Хальд, — зато целыми добираются. Впрочем, без прибыли не остаются — мне так думается. В Ларинье, по крайней мере.
— И терпения им не занимать, — хмыкаю я, вспоминая, что, по словам Медведя, караван идет от Сонейты по Змеиному тракту дольше, чем я проделал бы этот путь по заброшенной дороге. А ведь я шел пешком. Словно прочитав мои мысли, Хальд говорит:
— По Мертвому тракту было бы короче, и раньше караваны ходили по нему. Да и назывался он тогда иначе — Равурским, по имени императора Равура Пятого, при котором его построили. Но еще до войны там пропало три каравана подряд, и по нему ездить почти перестали, в основном только войска перебрасывали, и только большими отрядами. Говорят, даже нужду справляли прямо на дороге, никто в кусты не отлучался. А кто все-таки сдуру стеснялся при всех гадить, того потом по частям собирали. Если вообще что-то отыскивали. И это я про большие отряды говорю. А если десяток или два солдат посылали — никто не доходил. Во всяком случае, хотя бы на голову здоровым. Уже тогда тракт Мертвым называть стали. А как Силейский мост рухнул, так и вовсе перестали туда соваться — все равно от Сонейты до этих мест после войны по старой дороге ни одной деревни не осталось.
Это что же, подумалось мне, я должен считать, что мне несказанно везло, пока я от озера шел? Но вопрос, кто разбудил меня на пустоши, остается невысказанным, я лишь киваю, соглашаясь с его последней фразой:
— Это верно, никто сейчас вдоль тракта не живет.
— А что ж верхом не поехал? — он, видно, решил прояснить этот вопрос до конца. Понимаю. Сам не люблю недоговоренности. — Мог ведь купить коня, если не имел. Я ж так понимаю, денег на это хватило бы. Все ж быстрее…
— Конь у меня был, и хороший, но его я тоже продал. Все равно дорога предстояла долгая, тяжелая… Мало ли. Конь-то в чем виноват?
Хальд кивает. В самом деле, что тут скажешь?
— Послушай, — решаюсь я воспользоваться тем, что он пока думает, что еще сказать, — сколько я тебе уже должен? За ночлег и за еду? Не хотелось бы уехать, так и не заплатив.
Пошарив в кармане, извлекаю из него несколько монет.
— Этого хватит? С учетом обеда? — опять