М-да, все-таки стрессовые условия идеальны для философствования, но во время стыковочных международных авиаперелётов всё-таки лучше обойтись и без первого, и без второго. Выгружаюсь из автобуса, захожу в здание аэровокзала. Ни на одном электронном табло нет информации о моём рейсе, хотя обозначены даже более поздние. Первый попавшийся русскоязычный работник аэропорта объяснил мне, что у нищебродской Ryandreamair – отдельный закуток, а в главном зале аэропорта никакой информации, в том числе и голосовых объявлений о рейсах Ryandreamair, я не дождусь, как, впрочем, и любых голосовых оповещений о рейсах этой авиакомпании. Поэтому, если выход на посадку будет изменен, а пассажир, к примеру, застрянет в уборной – посадка преспокойно закончится у другого выхода, и никаких объявлений со своей фамилией он не дождется. Выражение «дешево и сердито» прямо на глазах обретало дополнительную палитру ярких переливающихся оттенков.
Еле волоку ноги в направлении нужного «закутка». Вижу стойки регистрации со знакомой символикой, но опять-таки не нахожу никакого табло с указанием, возле какой из них открыта регистрация на мой рейс. Кое как сообразила, что посадочный талон можно получить у любой стойки. И снова на досмотр. Опять обувь, ремни, телефоны, жидкости, сканирующие устройства и такие же взгляды…
А вот, наконец, и он – последний на сегодня зал ожидания. Духота стоит невыносимая, народу – тьма, и все без умолку болтают, смеются, жестикулируют, едят и спят прямо на полу. Какое тут чтение… Ладно, буду таращиться на каких-нибудь фриков – здесь один другого «краше».
В двух метрах от меня, чуть наискосок, расположилась девушка, на вид – лет двадцати пяти. Редкие от беспрестанного обесцвечивания сосулистые волосы, сценический макияж, подкачанные губы, взбитая до подбородка грудь, кожаная курточка, больше похожая на бюстгальтер с рукавами и джинсы, усыпанные пластмассовыми жемчугами, выдавали в ней россиянку, но я еще не была уверена. Но вскоре из-за чемодана показались её босоножки на высоченном каблуке, обутые для демонстрации свежего салонного педикюра (а еще, видимо, членства в клубе моржевания, ведь в Таллине сейчас +11), и тогда все сомнения по поводу её соотечественности развеялись.
Вообще, дамочка была очень беспокойной: она только и делала, что оправляла декольте, смотрелась в пудреницу, проверяла свой телефон, сэлфилась, доставала что-то из чемодана и тут же складывала обратно. Беспрестанно копошилась в своей дамской сумочке, которая так же, как и чемодан, очерняла имя Louis Vuitton дешёвой фурнитурой и вызывающей отсрочкой швов.
В конце концов, как бы я не маскировалась, она заметила мои взгляды, и её движенья стали еще более нервными. Совесть велела прекратить гляделки, но, в отсутствие фокуса, меня мгновенно одолела сонливость. Нет, я не выдержу в таком состоянии еще полтора