Молодой человек, ехавший сквозь затянутый паутиной тумана лес, не походил на купца. Не был он и разбойником, с первого взгляда ясно – одинок, слишком аккуратно и неплохо одет. Вооружение у него имелось, но оно напоминало скорее то, которым пользуются рыцари и знатные дворяне, – меч, длинный кинжал, ни лука, ни тем более арбалета. Под расстегнутой курткой, накинутой лишь для вида, а не для тепла, блекло, наподобие рыбьей чешуи, переливалась кольчуга довольно мелкого, ровного плетения, а разбойники нечасто носят кольчуги – слишком это дорогое удовольствие. Молодой мужчина изредка понукал лошадь идти быстрее, но спешил, похоже, не по необходимости, а больше по привычке, кроме того, его еще не отпустила цепкая хватка утреннего полусна.
С узкой тропки конь выбрался на утоптанную дорогу, прорезающую лес с юга на север, и повернул налево. Здесь всадник погнал его уже настойчивей – земля под ногами была ровней, редко где – выступающие корни, о которые можно запнуться. На понукания конь не отреагировал и только после шлепка по крупу прибавил шаг.
Всадник держался в седле так уверенно, что, наверное, мог бы даже вздремнуть на ходу, но почему-то бодрствовал. Кольчуги, которая, должно быть, весила все тридцать фунтов, – если и меньше, то ненамного, – он словно бы не замечал. Здесь сказывалась привычка. Русые волосы его выбивались из-под круглой шапочки, больше напоминающей подшлемник, а к седлу прикреплена была кожаная сума, оттопыривающаяся так, как если бы в ней лежал именно шлем. Лицо у наездника было еще молодое, гладкое, с коротенькой бородкой и усами, но две складки возле губ уже имелись – те, что говорят о твердости и упрямстве. Ясные серые глаза смотрели на мир со спокойной уверенностью, и во взгляде, как и в посадке головы, была величественность, которую воспитать нельзя, а можно только получить с наследство от родителей. Он поглядывал не только вперед, но и вправо-влево, хотя, кажется, что можно с пристальным вниманием высматривать в совершенно безлюдном лесу… Безлюдном? В паре десятков шагов впереди затрещали ветки, и с дерева рухнуло какое-то грузное тело, судя по заглушенным звукам разнообразных, не очень понятных выражений, – человеческое.
В первый же момент всадник выхватил меч, огляделся, помедлил и направил коня к человеку, натужно охающему на груде палой листвы, держась за бока. Упавший, конечно, заметил приближение конного, но, казалось, не желал никак реагировать на очевидное, только поглядывал из-под полуприкрытых век и постанывал сквозь зубы.
– Что, птичка, ветка попалась тонковата? – спросил молодой человек, не убирая, впрочем, меча, и не изъявляя желания спешиться.
– Да вот, ненадежная оказалась, – не без юмора ответил ушибленный.
Он выглядел не то чтобы ободранным, но каким-то неухоженным. Одежда его видала виды и носила несомненные следы ночевок то слишком близко от костра, то слишком далеко – на лапнике и шишках, была порвана о ветки и сучки и потом заштопана явно не женской рукой. Кроме того, вооружен неудачливый «обитатель дерева» был только большим ножом, а это настораживало. Путешественник и насторожился.
– А что ты там забыл? – Он показал на дерево. Упавший молча улыбался, потирая оцарапанный о ветку локоть, вылезающий из большой прорехи на рубашке – видимо, о тот же сучок и порванной. – Где лук оставил?
– А там. На дереве.
– Тогда ясно, что ты там делал, – помедлив, довольно равнодушно заметил конный.
– А ты как думал, Дик? – ушибленный развеселился. – Как чужих жен охобачивать, так это ты пожалуйста, а как отвечать, так не хочу?
– Твоей жены я, кажется, не трогал.
– А зачем графу Йоркскому самому за тобой по лесам бегать? На ногу ты скор. Он лучше заплатит опытным людям.
– И сделает так, чтоб о веселом нраве его жены узнала вся Англия? Правильный подход.
– Тебе-то до его резонов не должно быть дела. И железкой лучше не маши, а то убивать будем неторопливо, со вкусом.
– Понятно. Я должен послушно ждать, пока меня зарежут, потому что этого очень хочет ободранный лесной бандит.
– Потому что этого хочет граф Йоркский. – Разбойник многозначительно поднял палец.
– Я разве был сервом графа Йоркского? – Путник пожал плечами.
Затрещала еловая поросль, и на обозримое пространство выбрался еще один живописно одетый и кое-как вооруженный разбойник. Он поскреб бедро, которое оцарапала колючая ветка, и поднял лук.
– Хватит болтать. Давай, господин рыцарь, слезай с седла, сымай кольчугу. Кольчуги нонеча в цене.
– Ну ты хам. – Конный качнул головой. – Ты кого назвал рыцарем?
Когда именно в процессе беседы он извлек из ножен у пояса метательный нож, никто из присутствующих не заметил. Теперь ему осталось