Бродбент: «…не важно, что карты с подвохом, когда заведение в городе одно. Джок, выбирать нам не из чего!»
Дюбуа: «Ну так привези сюда дока Чапека, пусть применит гипноз, веселящего вколет… Но не вздумай ему открываться, пока он не созрел и пока мы на грунте!»
Бродбент: «Чапек сам говорил, что на один гипноз да химию надежды никакой. Нужно, чтобы он сотрудничал с нами, понимаешь, сотрудничал! Сознательно!»
Дюбуа фыркнул: «Какой там „сознательно“ – ты посмотри на него! Видал когда-нибудь петуха, вышагивающего по двору? Да, с виду этот тип вылитый шеф, черепушка такой же формы… Но внутри-то она пустая! Нервишки не выдержат, сорвется и все испортит! Ни за что такому не сыграть, как надо, – он не актер, а одно название!»
Если бы бессмертного Карузо обвинили в том, что он «пустил петуха», он и то бы не оскорбился сильнее. Однако, думаю, в тот миг я не посрамил мантию Бёрбеджа и Бута, так как продолжал спокойно полировать ногти. Впрочем, про себя я решил, что в один прекрасный день заставлю приятеля Дюбуа сперва смеяться, а затем – плакать, и все это в течение двадцати секунд. Я подождал еще немного, поднялся и направился в «тихий уголок». Они моментально заткнулись. Тогда я негромко сказал:
– Бросьте, господа. Я передумал.
Дюбуа несколько расслабился:
– Так вы отказываетесь?
– Я имею в виду, вы меня ангажировали. И можете ничего не объяснять. Дружище Бродбент уверял, что работа не побеспокоит мою совесть. Я ему верю. Насколько я понял, нужен актер. Деловые заботы моего продюсера меня не касаются. Я согласен.
Дюбуа разозлился, но промолчал. Я думал, Бродбент будет доволен и перестанет нервничать, но он обеспокоился пуще прежнего.
– Ладно, – согласился он, – продолжим. Лоренцо, не могу сказать, на какой срок вы понадобитесь. Но не больше нескольких дней. И то играть придется раз или два – по часу, примерно.
– Это не так уж важно. Главное, чтобы я успел как следует войти в роль… Так сказать, перевоплотился. Но все же – сколько дней я буду занят? Нужно ведь предупредить моего агента…
– Э нет. И речи быть не может.
– Но – сколько? Неделя?
– Меньше. Иначе – мы идем ко дну.
– А?
– Ничего, не обращайте внимания. Сто империалов в день вас устроят?
Я немного помялся, но вспомнил, как легко он выложил сотню за короткий разговор со мной, и решил, что самое время побыть бескорыстным. Я махнул рукой:
– Это – потом. Не сомневаюсь, вы заплатите гонорар, соразмерный важности моей работы.
– Отлично.
Бродбент в нетерпении повернулся к Дюбуа:
– Джок, свяжись с ребятами. Потом позвони Лэнгстону, скажи: начинаем по плану «Марди Гра». Пусть сверяется с нами. Лоренцо…
Он кивнул мне, и мы прошли в ванную. Там он открыл небольшой ящичек и спросил:
– Сможете что-нибудь сообразить из этой ерунды?
Ерунда и есть