– Конечно, друзья!
Нед отстранил меня.
– Марина, пожалуйста, не делай этого, – попросил он, – а то меня в жар кидает.
И, помолчав, добавил:
– Но теперь всё встало на свои места.
– А тебя не смущает, что под парусами корсарского судна плавает женщина? – прозвучал вопрос.
Юноша задумался.
– Нет, – после долгого размышления ответил он. – У тебя не оставалось другого выхода. Только с этого момента я вдвойне ответственен за твою судьбу. Если мы вернёмся из похода живыми, то уедем в Англию подальше от моря и пиратов. Я кое-что скопил за несколько рейдов с Мак-Гиллом…
– А моё наследство? – прервала я.
– Оно не твоё, – уверенно сказал Нед, – ты не должна его принимать.
Он хотел добавить что-то ещё, но с «Амелии» раздался свисток. Мы поднялись и, с трудом удержавшись от того, чтобы взяться за руки, направились к кораблю.
Миновали три дня. К исходу последнего на палубе нашего судна блеял и мычал скот – это прибыл выкуп за город, собранный вице-губернатором Маракайбо. Кроме того, в одну из кают сгрузили мешки со слитками драгоценных металлов и деньгами, и общая сумма этого богатства составила пятьдесят тысяч песо. Пираты потирали руки, предвкушая делёж; никто уже не боялся, что умрёт на виселице адмирала де Лерма, поскольку стало известно, что хитроумный капитан Мак-Гилл нашёл выход из смертельно опасной ситуации.
Нед присоединился к морякам, заготавливающим солонину, когда-то он занимался охотой, и знал все тонкости этого дела. В течение недели мы почти не виделись, перекидываясь при встрече парой слов и обмениваясь рукопожатиями. Но ночью, встретившись в укромном уголке, давали себе волю.
Сначала мы подолгу разговаривали, строя планы на будущее, потом всё чаще стали замолкать на середине фразы и, взявшись за руки, сидели, глядя в звёздное небо. А когда Нед решился на поцелуй, я, измученная ожиданием, решила, что умерла и попала в рай.
Но моряк не позволял себе никаких других вольностей, и на все просьбы и увещевания отвечал:
– Когда поженимся. Я не могу так поступить с тобой, это непорядочно.
– Что это изменит, – настаивала я, – ты же не станешь хуже ко мне относиться?
– К тебе – нет. Но перестану уважать самого себя, – говорил он.
Мне пришлось смириться и набраться терпения. Но, признаюсь, твёрдость Неда в соблюдении мужской чести только возвысила его в моих глазах.
Между тем, опасность раскрытия моего инкогнито росла. Дон Альваро, неожиданно ставший правой рукой капитана, постоянно наблюдал за мной, и я то и дело ловила на себе его изучающий взгляд. Не ведая, что жду нападения не с той стороны, я, надев маску презрительного равнодушия, старалась не обращать внимания на назойливого испанца.
Однажды, когда мы готовились к отплытию, он окликнул меня:
– Сеньорита!
Внутренне похолодев, я с независимым видом продолжила заниматься своими делами. Юноша подошёл ближе.
– Сеньорита, –