I. Ночь над Каиром
«Шахерезаду застигло утро и она прекратила дозволенные речи». Давным-давно этими словами старый сказочник прерывал свой неспешный рассказ. На самом интересном месте. Как и сейчас, тогда было далеко до рассвета. Царила ночь и наступало время ложиться спать.
На улицах Каира сейчас меняется вторая ночная стража. Самое глухое время. Ни огонька, ни души. Только шум ветра в листве и ленивая перекличка караульщиков. Величайший из городов, украшение вселенной, спит сейчас там за горизонтом, у подножия усыпанного звёздами ночного свода. Далеко во тьме мерцает цепочка огоньков – факела всадников освещают путь свите султана Захира Баркука, который возвращается в свой дворец.
Я не видел его много лет. Хоть и жили мы в одном городе, но что за дело могущественному повелителю страны Миср, защитнику ислама до торговца, пусть даже очень богатого? Наши пути проходят по разным местам и никогда не пересекаются. Почти никогда.
Сегодня, он вдруг навестил меня. Неожиданно и без всякого предупреждения. Когда я увидел султана, идущего по обсаженной розами дорожке к моему дому, радость смешалась в моём сердце с грустью. Его борода была белой, как снег и я сразу понял, почему он приехал. Он приехал попрощаться. Сразу вспомнилось, что и моя борода такая же седая. Оба мы подошли к тому порогу, когда человеку больше хочется смотреть назад, чем вперёд. Потому что почти всё позади.
Барак приехал, чтобы вспомнить прошлое. Хоть и не сказал об этом. Сегодня правоверные третий день отмечают праздник жертвоприношения Ид аль-Адха. За это время уже угостили соседей и родных, друзей и нуждающихся. Возвращаются будни с их обыденностью и постоянством. Мне посчастливилось принять угощение от самого султана.
Повелитель приехал не один. Он прихватил с собой ходжу Мехмеддина Исмаила. Этот преисполненный всяческих достоинств муж неделю назад вернулся из далёких северных стран, куда он был направлен с посольством эмира Тулумена Алишаха. Побывал у самого золотого престола великого хана Улуса Джучи Тохтамыша и своими глазами видел его падение.
Мы сидели втроём за дастарханом под яркими звёздами и слушали его страшный рассказ. Про невиданную в кровопролитии и упорстве трёхдневную битву на реке Терек, где сошлось войско Золотой Орды с армией Железного Хромца из Самарканда, Как удача клонилась то в одну, то в другую сторону и солнце победы светило то Тимуру, то Тохтамышу. Как закатилась счастливая звезда надменного хана и рухнуло под копыта врага его злосчастное царство.
Египетские послы едва унесли ноги. С большим трудом они сумели добраться до Кафы. Порт Тана в устье Дона уже стал пепелищем и обителью мертвецов, откуда можно теперь отплыть только в царство теней. Заняв огромные деньги у ростовщиков, посольство сумело попасть на корабль, унёсший их из этого горнила бед.
Спасавшиеся в Кафе от победоносного войска безжалостного Тимура рассказывали, что Тохтамыш с остатками приближённых бежал куда-то в северные леса, а неприятель гнался за ним пятам, обращая земли на своём пути в пустыни, усеянные костями. Последним известием было, что железный эмир достиг земель русов, откуда повернул к столице Золотой Орды Сараю стоящей на великой реке Итиль.
Ночь была тёплой, в листве перекликались ночные птицы, лёгкий ветерок доносил аромат цветов из сада. Было тихо и хорошо. Страшной сказкой, какими щекочут воображение скучающих завсегдатаев уютных базарных харчевен, казался рассказ ходжи.
– От русских к Сараю две дороги, – после недолгого молчания сказал султан, – одна через Укек, вторая через Бельджамен.
– Обе они идут через Мохши, – добавил я.
Мне всё было ясно. Почему султан, вдруг приехал меня поздравить, зачем привёз ходжу Исмаила. Он хотел вспомнить прошлое. Плевать, что тогда он не был султаном и у него не было даже халата, только ношеный тулуп из овечьей шкуры зимой и летом. Перед ним не расстилали вышитую шелками скатерть, не уставляли её изысканными лакомствами. Всё равно за прошедшие сорок лет Баркук так и не полюбил сладости, отдавая предпочтение жареному мясу, как в бедняцкой юности.
Мне было уже понятно, что он попросит дальше.
– У тебя есть венгерская вода?
Я засмеялся:
– Сейчас её везде называют вода венгерской королевы.
На лице султана не дрогнула ни одна жилка. Он так и не промолвил ни единого слова, даже не пошевелившись, пока по моему приказу слуга нёс флакон с эликсиром. Баркук капнул себе немного на ладонь и поднёс её к лицу, закрыв глаза. Ничто так не оживляет память, как запах. Я понимал, что сейчас он унёсся на сорок лет назад, в далёкий северный город, затерявшийся в глухих лесах бескрайнего улуса Джучи.
Потом он сунул флакон за пазуху, быстро поднялся и стал прощаться. Путь до Каира неблизкий. Глядя на его ссутулившуюся под гнётом прожитых лет спину я подумал, что может быть больше его не увижу. По крайней мере в этой жизни. Он султан, я купец. У каждого из нас своя дорога.
Приказав перенести кушанья на крышу, я поднялся следом и долго смотрел,