Я вылез из багажника пикапа. Приветливый старичок в ковбойской шляпе махнул мне рукой на прощанье из окна машины и уехал прочь. Я оглянулся, нет ли кого на улицах, привел себя в чувства похлопыванием по щекам, и направился в сторону монастыря, ежась от колючей прохлады. Рана перестала кровоточить, но я потерял уже достаточно много крови, а боль лишь усиливалась.
Добраться бы до братства поскорее, не окочурившись посреди заброшенной дороги! Только держись, дружище! Еще немного. – единственное, о чем мог думать я.
Время тянулось так тяжело, словно мне приходилось прикладывать собственные усилия для того чтобы одна секунда сменила другую. За городом воздух был значительно холоднее, бушевал ветер, по краям дороги лежали груды снега; в полумраке хмурого утра неприветливо постукивали голые ветви деревьев; местами настораживающе шуршали прошлогодние листья в лесу за моей спиной, словно невидимый спутник следовал за мной по пятам. Собрав последние силы, я быстро шагал по дороге к братству. Но боль, равно как и холод, терзали мое тело и разум. Моментами я забывал, куда иду, небо и земля вращались в разные стороны, и само дыхание отнимало у меня силы.
И вот, наконец, я добрался! Увидев ворота монастыря, я почувствовал неземное счастье, и на моих губах появилась улыбка. Из последних сил дотащив к ним свои ноги, я почувствовал, как теряю ориентацию, и сознание покидает меня. Вцепившись дрожавшими руками в прутья, я медленно сполз по ним на землю и погрузился в темноту.
3
Чьи-то тихие шаги и тонкий голос эхом ворвались в мой разум, и привели меня в себя, словно колокольчик будильника. Несколько минут я просто лежал, отходя от всего случившегося со мною за два дня, наслаждаясь теплом и мягкостью постели.
«Стоп! – подумал я – Где я? Мой путь прервался у ворот, а значит, я всё еще лежу посреди дороги на холодной земле и все приятные ощущения тепла – мои галлюцинации.»
Когда я открыл глаза, то с удивлением узнал в окружающих меня вещах свой кабинет. Скудная мебель, кровать в рабочем кабинете, непримечательные немногочисленные вещицы и груда бумаг на рабочем столе помогли мне не усомнится в моей правоте – я в братстве, у себя в комнате, в своей кровати. Увидев, как захлопывается входная дверь, я сделал вывод, что за мной кто-то наблюдал и как только я пришел в себя – поспешил уйти.
Я осмотрел себя: на мне была теплая рубашка и брюки, мои раны были перевязаны, меня укрывал теплый плед, которого прежде не было на моей кровати, а в ногах лежала теплая черная накидка. На тумбочке рядом с кроватью стоял стакан и графин с водой, а рядом пуля с запекшейся кровью, прихваченная из морга. Я сел, подложив под спину подушку. Внезапно почувствовав сильную жажду, я залпом осушил весь графин воды. Мое тело, как сухая земля, с жадностью впитало ее. И я почувствовал, как вода течет в нем, пробуждая мышцы и кости, и с удивлением заметил, что мои раны больше не болят. Сняв повязку, я увидел, что они почти полностью зажили, а на их месте остались лишь два небольших круглых