Единственным военным эскортом Суллы были семьсот кавалеристов, которые спасли его, обманув самнитов ложными маневрами. Армия вернулась в ущелье, чтобы демонтировать укрепления и восстановить движение по Латинской дороге. После этого предстояло еще разобрать стену Офеллы и разнести на поля большое количество камней. Немало блоков туфа раскололось при разборке, но Сулла знал, что ему делать. Весь материал сгодится для кладки стен opus incertum нового храма Фортуны Примигении в Пренесте. От военных действий не должно остаться и следа.
Народ выглядывал из дверей, чтобы посмотреть, как Луций Корнелий Сулла входит в город. Хотя это могло оказаться опасным, ни один римлянин не мог устоять перед зрелищем, которое принадлежало истории. Многие из тех, кто видел процессию Суллы, искренне верили, что являются свидетелями агонии Республики. Ходил упорный слух, что Сулла намерен провозгласить себя царем Рима. Как еще мог он удержать власть? Разве рискнет он уступить власть после того, что сделал? И скоро заметили специальный эскадрон кавалерии, что ехал за последней парой легатов, держа копья вертикально вверх. На эти копья были насажены головы Карбона и Мария-младшего, Каррины и Цензорина, старого Брута и Мария Гратидиана, Брута Дамасиппа и Понтия Телезина, Гутты из Капуи и Сорана, а также Гая Папия Мутила из Самния.
Мутил узнал о сражении у Квиринальских ворот на следующий же день и так громко рыдал, что Бастия вошла посмотреть, что случилось.
– Пропало, все пропало! – кричал он ей, забыв о том, как она оскорбляла и мучила его, и видя в ней единственную оставшуюся у него родную душу, женщину, с которой он был связан многолетними семейными узами. – У меня больше нет армии! Сулла победил! Сулла будет царем Рима, и Самний перестанет существовать!
Бастия смотрела на поверженного человека, лежавшего на своем ложе. Недолго. Не дольше, чем потребовалось на то, чтобы зажечь все свечи в канделябре. Она не сдвинулась с места, чтобы утешить его, не сказала ни одного доброго слова, а только стояла тихо, не сводя с него взгляда. А потом в ее глазах блеснула решимость, живое лицо стало холодным, каменным. Она хлопнула в ладоши.
– Да, domina? – спросил управляющий с порога, в испуге глядя на своего рыдающего хозяина.
– Найди его германца и приготовь носилки, – приказала Бастия.
– Domina? – переспросил управляющий изумленно.
– Не стой здесь, делай, что говорю! Немедленно!
Управляющий сглотнул и тут же исчез.
Слезы высохли. Мутил в недоумении посмотрел на жену:
– Что это значит?
– Я