Оттуда, и со временем обрёл лишь вид свой прежний,
Но то, что видел он, в той бесконечности безбрежной,
Даосов смыслом жизни стал, значение имевшим.
Даос Хунь-тянь по прозвищу Небес Всех Помутненье
Сказал: «Похож мир на куриное яйцо сырое,
Внутри нет меж белками и желтками разделенья,
Царит там хаос, мутный, будто вещество простое.
Его легко можно открыть и мир в нём обнаружить,
Но люди там не плавают снаружи оболочки,
На скорлупе две противоположные есть точки,
Они не сходятся, как расстояние ни сузить.
Даосу тридцать три дня нужно, чтобы стать там тонким,
Конец небес весь сводится к расплывчатой вершине,
Внутри земли есть толстый стержень, и всегда он ломкий,
А между ними всё трещит, как сухостой в трясине.
Живёт там, как в болоте, тот, кто радости не знает,
Кто разделённым был, но продолжает всё встречаться,
Питает кто надежду независимым остаться,
Счастливый делает вид, фейерверки запускает,
Кто не планирует и ничего не изменяет,
Кто воду только красную иль чёрную имеет,
Кто меж огнём и дымом свои чувства выбирает,
Куда идти не знает; тем, берёт что, не владеет.
Хотя и трещины к нему по-прежнему подходят,
Но выйти из ловушки общей он совсем не может,
Как ни копает он в себе, вещей же не находит,
Не знает он куда идти, и бездна его гложет.
Сказал даос Хунь-тянь так: «Не терпеть чтоб пораженья,
Ведь можно аж три года целые всему учиться,
И ничего разумного в искусстве не добиться.
И недостаточно иметь одно лишь убежденье.
И можно боевою тренировкой заниматься,
Но ситуации, различные, же создаются,
И можно, когда сильные противники найдутся,
Престиж военный обретя, в ловушку вдруг попасться,
Поэтому так важно создавать своё искусство,
И невозможно без него в бессмертье погрузиться,
Когда все силы истощаются под волей чувства,
То можно пасть с небес и на земле вдруг очутиться».
Сказал он: «И на небе существует разделенье,
Где есть желток и есть белок в различных состояньях,
Есть в каждую из сфер для всех существ своё вхожденье,
Свой вход, который открывают, обретя лишь знанья.
В слой высший белый лишь бессмертные все попадают,
А в низшем желтом слое души мёртвых всех ютятся.
Слой высший все святые и даосы посещают,
Так как там силы высшие Вселенной всей таятся.
Вначале в сферу высшую я начал погруженье,
Но пробыл в ней лишь сутки, в ней мне скучно показалось,
Так как в ней очень мало существ высших оказалось,
Я ощущал при встрече с ними головокруженье.
А при вхожденье во вторую сферу легче стало,
К Источнику я, Желтому, спускаясь, приближался,
Летел я, как бы не летел, а плавно вниз снижался,
Я видел сверху, что людей внизу снуёт немало.
Я видел двухэтажные дома стоят повсюду,
На улицах все люди ходят в древнем одеянье,
Имеют весь домашний скарб, изящную посуду,
Имеют те же, как и на земле у нас всех, знанья.
Но всё же создавалось у меня там впечатленье,
Что нахожусь на глубине большого водоёма,
Где предстаёт всё там в каком-то странном измеренье,
Как в призрачности своего размера и объёма.
Как будто люди и дома все раньше утонули,
И будто воздух и вода на дне вместе смешались,
Потом всё высохло и призраки одни остались,
Они свой прежний облик к жизни в мире том вернули.
Дымок рассеялся густой и стало сразу ясно.
Людей речь слышалась, но звуки ветром относило,
Пытался я понять слова, но было всё напрасно.
«Их небо вне небес земных», – меня вдруг осенило, -
Сойти чтоб со второго слоя в их дворец небесный,
Я должен, плавно падая, на землю их спуститься,
И изучить, чтоб приняли меня, их быт весь местный,
Но будут ли, как к ангелу, ко мне все относиться»?
Усильем концентрации сниженья я добился,
Ветрами над небесными умело управляя,
Вокруг себя пустотные потоки создавая,
Я,