"Работу работаю", – буркнула она мысленно. А вот предложение ворон считать, более занимательнее. Вороны интересные птицы. Перед глазами встала картина, как недавно одна ворона важно шла вдоль тротуара, потом подбегала к пешеходам и каркала. Люди, кричали ей испуганно, кыш, кыш и поспешно убегали. Было чего бояться. Черная, как смоль, с отливающим блеском оперения, и такая здоровая, что хлопая крыльями взметала пыль.
– Олеся! – недовольный возглас вернул ее в кабинет бухгалтерии. – Сколько можно тебе говорить, – возмущенно проговорила Динара, – я до сих пор не вижу списание.
Олеся уткнулась взглядом в программу 1С, в которую вносила данные о проведенных платежах. Боже, какая скучная работа! А сегодня только понедельник. Господи, дай силы дожить до выходных! Она терпеть не могла свою специальность экономиста. Выучилась в институте, потому что росла дисциплинированной девочкой. А затем родители подсуетились, и 22-х летнюю Олесю, после окончания института устроили в бухгалтерию на градообразующий завод в их городке. Работа здесь считалась престижной, но цифры были не для нее. Уже целую неделю она мучилась с сухими сводками, в то время когда за окном пышет буйство осенних красок сентября – бабье лето. С 18 метровой высоты она хорошо видела во что одеты люди. Ах, какое платье! – заметила она на девушке, стоящей на перекрестке, чтобы перейти дорогу. Ветер трепал ее подол, как на Мерилин Монро.
– Иноземцева! – раздался окрик прямо над ухом.
– А, – отвернувшись от окна она увидела рядом с собой главного бухгалтера Татьяну Витальевну. – П-пр-простите, пож-жж-жалуйста, – заикаясь, произнесла она. Волнение еще больше заставило ее заикаться.
В глазах женщины появился страх.
– Олеся, с вами все в порядке?
– П-простите, – потупила взор девушка.
– Не стоит время тратить попусту, иначе придется задержаться, чтобы закончить рабочий объем, – посоветовала сдержанным тоном женщина и направилась из кабинета.
Заикание девушки и было причиной того, что она пошла работать по протекции. На этом заводе работал и ее отец. Но до этого случая, дефект речи не проявлялся, скорее всего из-за того, что она больше слушала, чем говорила.
Олеся, тяжело вздохнув, взглянула в окно – девушки с развевающейся юбкой не было видно. Подавив сожаление, вернулась к работе.
Попрощалась Олеся, как обычно, кивком головы с теми, кто следил за ней взглядом. С удовольствием проделав этот ритуал, покинула кабинет и здание.
Пройдя по улице метров десять, заметила, как каждый второй обращал на нее внимание. Но что толку от интереса к ее внешности. Она знает, каким становится выражение лица собеседника, как только услышит ее речь. Будто нож в сердце всаживает. Ее лучшими собеседниками были книги. Молчаливые, как и она, но делящиеся многообразной и разнообразной информацией. Олеся была начитана, но применять на практике свои знания, она не могла. Изложить свою мысль собеседнику с ее дефектом речи невозможно.
Дома, только она вошла в квартиру, на нее налетел 12 летний брат, бежавший из кухни в свою комнату. Мальчик жилистый и крупный для своего возраста занимался в секции бокса. Олеся оступилась от столкновения, подвернула ногу. Благо была в балетках, не то, вообще, вывихнула бы.
– Ой, ой, нога! – воскликнула она. – Ты, ты...., – но приступ заикания не дал ей говорить, что она думает о несносном мальчишке.
– Лесечка, прости, я не хотел, – жалостливо проговорил он. – Извини.
Боль в ноге стояла неимоверная на тот момент. Все в купе с ненавистной работой, с ее дефектом речи, она мысленно вывалила на ребенка.
"Ненавижу", – мысленно воскликнула она, и ей будто тисками сдавило голову. Олеся обхватила ее и уселась на пол.
На шум прибежала их мама Амалия Георгиевна, женщина невысокого роста и с небольшим излишком веса. В свои 45 лет она не испытывала комплекса от этого, и была активной по жизни. Попытки сидеть на диетах у нее, как возникали, так и пропадали. Семья большая – вкус, аппетит у всех отличный, сдержаться от соблазнов не было сил, но и желания.
– Что случилось? – спросила она с беспокойством, оглядывая детей.
– Я п-п-подвернула ногу, – простонала, заикаясь, Олеся, продолжая держаться за голову, и возмущенно добавила, – н-н-носится тут.
– Иди в комнату, – подтолкнула сына Амалия, сама присела перед дочерью, – покажи. – Нога по размерам, на ее взгляд, была в норме. – Привстань, – попыталась она поднять дочь.
– Ой, ой, – завопила Олеся, хотя ей не очень уже было больно. Но появлялась возможность не ходить на работу.
– Сильно больно? – присела перед ней Амалия и сняла с ноги балетку. – Обопрись, сними вторую, и пройдем в зал.
Олеся, нарочито прихрамывая, доковыляла до дивана и облегченно рухнула на нее, вытянувшись во весь рост.
– Все больше н-не могу. Н-не п-п-пойду я б-больше на-на завод, – разволновавшись, что приходится говорить на эту тему, она начала еще сильнее заикаться.
– Как