– Нет, ну вы подумайте, за что меня так? – жаловался он Егору, пока Канаев терпеливо прикладывал к фингалу мокрый кусок ваты. – Мы с ним дружим, можно сказать, с колыбели – целых два года! А этот мерзавец берет и задвигает какому-то левому торговцу все мои вещи!
Пока Шпалис бушевал насчет предательства старого друга, его сосед разбирал рюкзак. На хромом столе появились мешочек с рыбой, кулек пересушенных ягод, баночка меда, большой лавровый лист и штук пять булочек с изюмом.
– Где вы это взяли, Шпалис? – поразился Егор.
– У знакомых, – выпалил он, быстро растеряв все свое красноречие.
– Тех самых, которые вас обокрали?
– Да не обокрали они! Ничего вы не понимаете, – с досадой махнул на него рукой Шпалис. – Нож давайте сюда. Надеюсь, он у вас есть?
В один присест они уничтожили половину мешка. Егор едва прокашлялся от соли. Кильки были пропитаны какой-то адской смесью, видимо для продления срока хранения, и высушены до костей. Шиповник понравился ему еще меньше.
«Эдак и зубы переломать недолго», – подумал Егор, предприняв неудачную попытку разгрызть первую попавшуюся ягоду.
Мед был на удивление съедобен, но на мед не похож – скорее на вязкую, липкую, бледно-кремовую субстанцию со сладковатым привкусом и слабым запахом непонятно чего.
– Где, интересно, вы раздобыли такую дрянь? – Егор подцепил немного «меда» на лезвие ножа, тщательно рассматривая его со всех сторон.
– Это не дрянь. Это патока, – Шпалис аккуратно отобрал нож у соседа и уже намазывал «мед» на одну из разрезанных булочек. – И вообще, не нравится – не ешьте. Я вам тут не супермаркет.
– А лаврушка зачем? Вы что, суп варить собрались?
Шпалис в ответ скорчил столь кислую физиономию, что Егор даже малость испугался: не стошнило ли его от «меда»?
– Канаев, разве по мне не видно, что я не имею никакого отношения к еде? Я даже готовить не умею. Я всю жизнь питался капустой брокколи и соевыми котлетами.
«Вот почему он тощий, как провод от наушников», – запоздало понял Егор и спросил:
– Неужели вы ни разу в жизни не ели мяса?
– Хм, – Шпалис призадумался, и челюсти его временно замедлились. – По-моему, в детстве. Лет в шесть. Он смотрел на меня, а я на него…
– Кто? – ошалело пробормотал Егор.
– Ростбиф. А вы почему не едите, Канаев? – забеспокоился он.
– Горло жжет. Слушайте, если уж на то пошло, нет ли у вас чая?
– Представляете, есть, – Шпалис покопался в карманах куртки и вынул два пакетика «Сауфа».
Егора что-то болезненно кольнуло изнутри. Эту марку он помнил хорошо, хоть и никогда не удосужился спросить название. Специальная машина подавала ему такой чай. Ему – красноглазику, вперившему свой взгляд в монитор, ему – одному из тысячи тысяч пауков глобальной сети Инфонет. Он вливал его в себя литрами, тоннами,