– Куда именно?
– К нам, говорю же. То есть… тьфу, так вам нужен адрес! – сердито догадался он. – Презренная формальность. Послушайте, у нас тут никто не дает адресов!
– Но как тогда я вас найду? – терпеливо и беспомощно втолковывала ему Моника. – Мне необходимы точные координаты. Дом, улица…
– Дом, улица, – передразнил ее Шпалис, – еще скажите – фонарь, аптека! Докатились. Понятия не имею, как там в О., но в Азилуме просто: вы к нам, мы к вам – и все дела. Ясно?
– Нет.
Шпалис задумался.
– Ну… Если что, вы наш дом сразу увидите. Он высокий. И огромный! Наверное, самый большой в городе.
Моника кивнула. Втайне, про себя, она грустно подумала, что отыскать «самый большой в городе» дом вряд ли сможет. Но из жалости к Шпалису она не решалась произнести это вслух.
– Да, хорошо, – сказала она. – Я… как-нибудь зайду. Обязательно.
На лице Шпалиса отобразилась странная гримаса, не поймешь – то ли удивления, то ли плохо скрытого разочарования. Потом он насмешливо поклонился Монике и скрылся так же быстро, как и появился.
«Бедный пылечумной ребенок». – со вздохом подумала девушка и вновь взялась за таинственную книгу в черной обложке.
В углах книгохранилища сгущался тяжелый мрак. Для подвешенного пленника секунды растягивались на целые часы; время ползло медленно, как будто его посадили в банку, заморозили и затем выставили под лучи робкого весеннего солнца. Стены отдалялись и приближались, и каждый кирпич, несмотря на почти кромешную тьму, прорисовывался четко, точно позвонки на теле исхудавшего человека. Стропила надрывно скрипели от натуги. Пленник старался раскачать их посильнее, надеясь на то, что они наконец рухнут. Но стропила держались крепко. Пленник отчаянно ругался и заходился в продолжительном кашле.
Внезапно он обмер. Сквозь дыру, пробитую кем-то в западной стене, просунулась лохматая морда с двумя горящими красными огоньками. Она принюхивалась, вытянув вперед черный влажный нос, и шумно дышала.
Это был один из тех бродячих, вечно полуголодных псов, которые стаями разгуливали по городу и нападали буквально на все, что движется. Стоило им учуять кошку, как они мгновенно разрывали ее в клочки на том самом месте, где она была замечена. Стоило им встретить человека, как последний обращался в бегство и чаще всего не добегал до ближайшего дерева или дома. Это их вой разносился в окрестностях Азилума по ночам, заставляя немногочисленных жителей корчиться под одеялами в агонии безмерного страха. Это их следы находили на земле утром, и вели они обязательно к очередной растерзанной шкурке, залитой еще не остывшей кровью. Отчасти из-за них матери запрещали своим детям выходить на улицы. Из-за них приезжие торговцы все время ходили с заряженными ружьями и чаще всего сбивались в толпы, чтобы противостоять неожиданно объявившейся группке яростных псов.
Вот