Светлана Андреевна обрела прежнюю прыть и, съев котлету из свеклы, прослезилась… неизвестно от чего. Видно, женский механизм ещё давал сбои и течь, а так она даже похорошела и в конце концов ушла в сад, петь на расчёске. Наблюдения закончились по инициативе самого объекта наблюдения – он кашлянул и уверенно подытожил:
– Оказывается, это не слухи: и с открытыми глазами спать можно.
– Слава богу! – сказали ответственные за чистоту религиозной подоплёки. – Вменяем, ну и слава богу, Жорес Иванович!
– Тимофеич, как же мне покреститься? Как это можно организовать, по просьбе воинов?
– Что я, представитель Синода? Откуда я знаю? У женщин надо поспрашивать, они, грешницы, трусят больше, значит, норовят к нему поближе.
Вечером приезжали дети, и мы их тоже водили смотреть на кровать. А мой Захар во всеуслышание спросил:
– Отец, ты что, тоже хочешь такой драндулет? Так я тебе завтра могу его подогнать!
И Жорес Иванович ушёл смотреть телевизор. Хорошо, что машину ему ещё не подогнали. А то брови выгнул!
И всё же лучше всех досталось сторожу. Сторож был студент, и, мгновенно сообразив, что почём в управлении «Tempur Flex», он позвал к себе на ночь ассистента и одновременно стажёра сторожа – Ксению Ностальгишину.
Совместное испытание – специально обученных людей и завораживающе вздымающейся кровати – прошло во всех существующих режимах. Следы испытаний, как и самих сторожей-испытателей, обнаружили вокруг и в самой кровати. Для чистоты эксперимента они являлись и явились голыми. Весь дедсад трагически осознал, что кровать лишилась девственности не от хозяина, а от каких-то самозванцев, даже не имевших ещё высшего образования.
Аморалка висела в воздухе и ждала появления Жореса Ивановича, но Жорес Иванович смог бы остаться в неведеньи до понедельника, а то и дальше. Подвернулся случай, и он по чисто русской традиции принял приглашение отведать чисто русской природы и, слегка процедив бреднем чисто русскую речку, попить чисто русской водочки, да с чисто русской ушицей…
Наступил понедельник, и всё было бы ничего, но пришёл он без Жореса Ивановича. Генерал получил увольнительную по случаю загостившей у него диареи. В полдень он позвонил Берзеню и передал эту информацию о своём затянувшемся поносе.
Дедсад посочувствовал, вспомнили о своих поносах, а кое-кто даже позавидовал. Из чувства военной субординации, а также от греха подальше администрация обвязала кровать ленточкой, препятствующей её беспрепятственное посещение.
Шестой
Когда у нас появился шестой, мы почти по-чеховски сообразили палату обозвать – «номер шесть».
Шестой – Павлиади Василий – являлся живым доказательством успешного директорства: двенадцати советских предприятий и заведений учебного типа. Если задуматься, то лучшей характеристики и не придумаешь