1. Ваза синего фарфора с белыми рисунками, подделка под старинный китайский фарфор.
2. Браслет фальшивого золота, с мелкими серебряными колокольцами, также несомненная подделка под древнее украшение.
3. Том «Современника», восьмой нумер, 1837 года – взыскан только лишь для возвращения законному владельцу, ссудившему г-на Бушкова этою книгою на время.
4. Гитара с оборванною струною.
5. Клубок нитей для ремесла златошвейного.
6. Писанная маслом картина без рамы, весьма сомнительных достоинств, изображение неба звездного.
Как Вы можете видеть, милостивый государь, я был более чем скромен в своих притязаниях, учитывая причитающиеся мне суммы. Прочее же имущество покойного г-на Бушкова, как то: сундучок, носильные вещи, оружие и проч., а также адресованное Вам письмо переправляю к Вам с оказиею. Уж вы этим, будьте так любезны, извольте соответственно распорядиться!
Вам, милостивый государь, должно быть, занимательно узнать, как настигла Вашего приятеля безвременная кончина? Произошло это прелюбопытнейшим образом! Известно ли Вам, что г-н Бушков был тяжко болен? Полковой лекарь полагал его болезнь неизлечимою. Однако же по осени произошло внезапное улучшение, кое искренне порадовало всех добрых приятелей г-на Бушкова, и меня в их числе, – всех, окроме самого предмета нашего беспокойства. Чудилось, смерть была бы для него желанною гостьею, столь тяжко горевал он об своем выздоровлении. Он все дни просиживал запершись в своем нумере, не предпринимая никакие столь необходимые самочувствию увеселительные прогулки.
Судя по некоторым бессвязным репликам, кои приходилось мне совершенно случайно слышать, исцеление свое г-н-Бушков числил со времени посещения его скромного жилища неизвестною дамою. Иначе чем Клеопатрою несчастный ее не называл. Он уверял, что Клеопатра сия посетила его, сжалившись над безнадежностию его состояния, и ненужное ему спасение от смерти – единственная память об том свидании. «Дар жалости и презрения!» – восклицал бедный безумец, присовокупляя, что без раздумий готов вновь захворать, лишь бы сия Клеопатра воротилась к нему. Он молил Бога о возобновлении телесных страданий своих, чтобы дать исцеление душе, несчастный!
Здесь, сударь, я вынужден сделать следующее заявление. Никогда, ни при каких обстоятельствах ни одна особа, удостоенная столь помпезного прозвища, не осмелилась бы переступить порога принадлежащей мне гостиницы. За нравственною физиогномиею постояльцев моих я слежу сам, и с отменным усердием! Да и болезненное состояние г-на Бушкова не могло позволить ему входить в какие-либо сношения с особою противуположного пола, окроме платонических. Так что слова о Клеопатре следует отнести на счет бреда нашего страдальца. И безумие оного разрешилось воистину трагически. В студеный зимний вечер он исчез из своего нумера незаметно для постороннего глазу. Его хватились лишь только наутро. Мы нашли его окоченелого, в недвижимой позе, с подъятыми руками, напоминавшего закованное морозом древо. За оное и принял слуга прапорщика в предрассветных сумерках своего господина.
Недолгое время несчастный еще дышал, спросил бумаги, чернил… Вскорости после того опочил, несвязно шепча что-то о Небесной реке, в которой омывается его возлюбленная Клеопатра. Последними словами его были: «Son idee… sans cesse!»
Прах Вашего приятеля покоится на N-ском кладбище. День погребения был студен и ветрен. Пороша тотчас накинула на свежий холмик белое покрывало.
Покорнейше прошу Вас, милостивый государь, коли будете Вы в наших местах, так непременно почтите своим присутствием гостиницу «Египет». По мере моих скромных возможностей я всячески служу постояльцам моим и ни в ком еще не встречал неудовольствия. Остаюсь всегда готовый к услугам – Викентий Можейка.
Стрелец
– Стрелец, внимание. Через семь секунд начало. Приготовиться к выходу!
– Я – Стрелец. Спокойно. Не в первый раз.
– Мизансцены помнишь? Сперва гнетущее такое состояние…
– Отстань! Анита, готова?
– Да, дорогой.
– Тогда