И грянул гром…. Андрей Вдовин

новь зацокали тарелки, гулко заговорила под педалью массивная "бочка", хлестко вторил ей новенький малый барабан… Вот он, ежедневный ритм жизни, – Серега и оглянуться не успел, как влился в его бодрящий, стремительный поток, голова сделалась на удивление свежей, от сонливости не осталось и следа. Что и говорить: пошпарить с полчасика на ударных – это лучше любой утренней зарядки. Благо, соседей нет ни сверху, ни снизу. Здорово все-таки, что пришла ему в голову эта идея – поменять однокомнатную квартиру на этот хоть и неказистый, зато во многих отношениях очень удобный домик в частном секторе. Да еще и с приличной доплатой – хватило и телефон провести, и главное – кое-чего для инструмента прикупить. Вон как "ремовские" пластики звучат – заслушаешься!..

      А это что еще за посторонний призвук?.. Тьфу ты, блин, накаркал про телефон! Это кому же понадобилось в воскресенье звонить-то с самого утра?

      Серега с досадой наподдал палочкой по подвесной тарелке и оборвал игру. На фоне недовольно затухающего медного звона надрывался посверкивающий голубым табло аппарат.

      – Алло! – буркнул в трубку столь бесцеремонно выбитый из ритма музыкант.

      – Здорово, Серега! – хрюкнула трубка голосом Максима Касьянова, бывшего Серегиного одноклассника и самого его закадычного приятеля.

      – А, Макс! – недовольство как рукой сняло. – Что, уже вернулся из экспедиции?

      – Да, вчера вечером, – в голосе друга слышалась какая-то радостная взвинченность. – Новостей – куча. Надо бы встретиться. У тебя сейчас как со временем?

      – До трех часов свободен. А потом у нас репетиция. В среду выступаем в "Колизее".

      – Вот я как раз по этому поводу хотел с тобой поговорить, – продолжал Макс, и Сереге показалось, что голос в трубке перешел на возбужденный полушепот. – Ты ведь, старик, в музыке шаришь?

      – Да не жалуюсь, – усмехнулся Щербачев. – А что?

      – Я тебе одну вещь покажу. Мне твой профессиональный совет нужен.

      Такого поворота Щербачев никак не ожидал. Насколько он помнил, Макс никогда особо музыкой не интересовался, а если и слушал что, то только зарубежную попсу вроде Мадонны. Да еще разве что Серегину группу – видимо, из уважения к лучшему другу. Мало того, что Максу, по молчаливому убеждению Щербачева, в детстве медведь на ухо наступил, так тот еще был основательно помешан на своей археологии – а у этой научной области, как известно, с музыкой мало чего общего. И вдруг – совета просит, да еще и профессионального! К чему бы это?

      – Ну, братан, заинтриговал ты меня, – ответил Серега. – Где встречаемся?

      * * *

      Через полчаса друзья сидели в уютном летнем кафе и потягивали пиво с солеными орешками – в отличие от совершенно разнородных профессиональных интересов, тут их пристрастия полностью совпадали.

      Серега с любопытством рассматривал находку, которую Макс только вчера привез из Горного Алтая. В центре прямоугольной каменной плитки – изображение человека, сжимающего в воздетых руках подобие дубинок; перед человеческой фигуркой – куча продолговатых штуковин, весьма отдаленно напоминающих барабаны, от которых в стороны тянутся зигзагообразные линии. По бокам – непонятные знаки и символы.

      – Ну, что скажешь? – нетерпеливо проговорил Макс, переводя горящие под стеклами очков глаза то на плитку, то на товарища.

      – Вообще-то похоже, – согласился Щербачев. – А линии вот эти, судя по всему, изображают проекцию звука…

      – Да нет, – замотал головой Макс, – это молнии.

      Серега приподнял бровь:

      – Молнии? С чего ты взял?

      – Видишь ли, – Макс весь так и подался вперед, – это метафорическое изображение грома. Вот и символы на это указывают…

      Щербачев счел за лучшее не перебивать друга и приготовился выслушать от него очередную лекцию, каких за свою жизнь наслушался немало.

      – Тут явно прослеживается связь с Ульгенем, алтайским божеством-громовержцем, но еще больше – с Когудеем, Небесным Стрелком, который мечет на землю громовые стрелы… – Макс, похоже, входил во вкус: даже руки принялся потирать от удовольствия. – Но в том-то и штука, что здесь, в отличие от традиционных громовых стрел, мы имеем нечто вроде связки барабанов, в которые колотит данный персонаж, производя тем самым раскаты грома. Это – новый, неизвестный ранее аспект древнетюркской мифологии. Думается, тут не обошлось без влияния китайской традиции: у древних китайцев примерно так же изображался бог грома Лэй-Гун; да и само представление о громе у них связано именно с огнедышащими барабанами. И это лишний раз доказывает, что древние тюрки, жившие на Алтае пару тысяч лет назад, имели тесные культурные связи с Китаем… У них, например, даже традиционный шаманизм прочно сросся с буддизмом…